Наследник Слизерина (СИ)

Мужчина, раскрыв фолиант ровно посередине, принялся неспешно пролистывать, выборочно читая некоторые абзацы.

— Магия, о которой я тебе хочу рассказать очень опасная, управлять ею почти не возможно. Помнишь, я говорил, что нет ни светлого, ни темного волшебства? — Том кивнул. — К ней мои слова не относятся. Она стоит в первом ряду запрещенных Министерством. За нее грозит пожизненное заключение в Азкабан. Узнав про нее подробней, я полностью согласен с таким решением.

— Раз она такая… — мальчик не мог подобрать подходящего слова. — Ужасная… Зачем ее пытаются практиковать?

— Она дает огромное могущество, по сути, безграничные возможности… Мир падет к ногам того, кто сумеет ею воспользуется. В действительности она и является настоящей и единственной магией. Остальное, то, что используем мы в повседневной жизни — лишь ее отголоски, жалкое подобие, не идущее ни в какое сравнение с ней самой.

— Почему нас тогда не обучают хотя бы ее азам в Хогвартсе? — Том с трудом обуздал бушевавшие внутри эмоции.

— Она зло, самое настоящее, — тихо ответил отец Поппеи. — Многие попытались с ее помощью колдовать, но не каждому дано такое выдержать. Лишь считанные единицы сумели использовать ее силу, но никто не смог подчинить ее полностью. Обуздать саму сущность, существующую в ней. Только, как поговаривают некоторые мудрецы, один Салазар Слизерин продвинулся дальше остальных, обретя, таким образом, свое могущество.

Незаметно ушли последние остатки скепсиса, Том слушал, раскрыв рот, жадно ловя каждое слово.

"Вот это я понимаю. Обрести с помощью колдовства власть, силу, могущество, известность, славу в веках… А не превращать ложки в вилки или летать на метлах, потешая окружающих".

— И в чем зло? Я пока ничего плохого не вижу, — поинтересовался он, отчетливо слыша стук бьющегося в груди сердца.

— В отличие от применяемого нами в повседневности колдовства, эта магия требует за все платить свою цену. Поэтому и является по настоящему темной. Все остальные ограничения — измышления и происки Министерства. Истинное зло присутствует только в ней.

— И какова цена?

— Она разная. Смотря, чего с ее помощью достиг колдун. Но в конечном итоге все сводиться к одному. Самому ценному в мире — человеческой жизни. По легенде так и исчез Салазар Слизерин.

Мальчик содрогнулся. Радужные мечты обратились в пыль. На смену им явился ужас от услышанного.

— Если я случайно использовал эту магию, то мне скоро предъявят счет? — поинтересовался Том деланно равнодушным голосом.

— Если использовал… — ответил Макквин. — Я не уверен до конца. Но лучше больше так не делай.

— Знать бы, как не делать…

— Скажи, только честно. В душе ты желал тем мальчикам смерти? Хотел, чтобы они умерли?

— Не знаю, — соврал Том. — Я те свои мысли помню довольно смутно.

Макквин закрыл книгу и, встав, убрал в шкаф.

— Если жаждал, всем сердцем, всей душой, то больше никогда так не делай. И все будет хорошо…

Мальчик остановился около четырехэтажного дома. Тусклый свет, едва пробивающийся сквозь тщательно прикрытые шторами окна, очертил контуры двери. Толкнув ее, он вошел в грязный, лишенный освещения подъезд и по обшарпанным, местами обломанным ступенькам поднялся по крутой лестнице на третий этаж.

— Кто там? — поинтересовался в ответ на стук испуганный женский голос.

— Рози Саливан? — вежливо-заискивающим голосом ответил Том. — Мисс, миссис… Простите, не знаю. Мне с вами очень надо поговорит. О моей маме. Я из приюта.

— Я там давно не работаю, — резко ответила женщина уже более уверенно. — Уходи мальчик. Уже поздно. — Послышались удаляющиеся шаги.

"Она не ушла. Стоит и боится за дверью. Живет одна. Иначе, так бы не волновалась".

— Пожалуйста, — умоляюще попросил он. — Вопрос жизни и смерти.

В ответ тишина. Лишь скрипнула дверь на четвертом этаже. И оттуда же донеслись веселящиеся голоса, смех. Том, приняв решение, выхватил палочку.

"Сама виновата".

— Алохомора, — легкий взмах и замок тихонько щелкнул.

— Боже мой! — женщина в страхе попятилась и мальчик прошел внутрь, разглядев вошедшего при свете висевшей высоко под потолком одинокой лампочки, она приосанилась и, уперев руки в боки, заявила. — Убирайся немедленно! Я сейчас позову полицию!

Не слушая ее угрозы, он навел на обитательницу квартиры палочку:

— Легилименс.

Аккуратный, точно рассчитанный взмах и грубое, чего жалеть магла, вторжение в воспоминания…

… Снег резко ударил в лицо, холодный, обжигающий кожу ветер взметнул вверх подол юбки. Лишь в самый последний момент, сумев поймать рукой, она одернула его вниз. Открытая дверь раздражающе скрипнула.

"Все там веселятся, едят… А мне тут общаться непонятно с кем".

Она посмотрела на худую, с изможденным лицом девушку, в грязной, рваной одежде. Огромные, серые, почти потухшие глаза, с синими мешками под каждым, апатично глядели на нее.

— Тебе чего? Здесь детский приют? Вали отсюда!

Она попыталась закрыть дверь. Замарашка с непонятно откуда взявшейся силой шагнула к порогу и, пошатнувшись, повалилась на нее. Только сейчас она заметила, что та беременна и судя по размеру живота роды совсем близко.