Наследник собаки Баскервилей

–Сделаешь, Пенек? Долю тебе за это увеличим.

–Сделаю. За десять про€центов.

Глава XIV Отдельно стоящие кучи

До самого дома Алешка упрямо молчал. Вернее, скупо отделывался от моих вопросов. «Да». «Нет». «Узнаешь». «В свое время». Вот и все, что я из него вытянул. Согласитесь – не очень многое.

– Ну как? – спросила мама, открыв нам дверь. – Справился? – И озабоченно посмотрела на меня.

– С чем? – удивился я. Совершенно забыв, что, по Алешкиной легенде, выполнял какое-то ответственное поручение нашего директора. Но вот какое?

– А… Ерунда. – Я повесил куртку и направился на кухню. И мне бы ограничиться этими словами. – Подумаешь, листья вокруг школы собрать в кучи. – И тут я увидел, что Алешка изо всех сил делает мне знаки – ресницами, бровями, даже носом.

– Димка шутит, мам, – попытался он поправить положение. – Он микрофон в актовом зале чинил. Я ж тебе говорил.

Мама сверкнула глазами и уперла руки в боки.

– Так, дети и братья. Кто из вас врет, а кто ошибается?

– Оба врут, – уверенно сказал папа, выходя из кабинета.

– Оба ошибаются, – поспешил Алешка. – А наврал директор. Он сказал: надо микрофон починить, а сам их заставил листья сгребать.

Эх, если бы в этот вечер закончились наши приключения. Так нет же!

Только мы всей семьей (кроме Зайцева, которого мама уже уложила спать) уселись за чай у телевизора, там стали показывать новости.

Красивая дикторша полистала какие-то бумажки на столе, вздохнула и… выдала:

– Сегодня неустановленным лицом была совершена попытка теракта в здании администрации Пореченского района. К сожалению, нашей съемочной группе, прибывшей на место происшествия, не удалось получить информации по этому факту у официальных лиц. Однако наш корреспондент сумел разыскать и подробно опросить одного из свидетелей, который пожелал остаться неизвестным и не назвал своей фамилии. Предлагаем вашему вниманию наш репортаж с места событий.

И тут на экране появился… Алешка. Он держался перед камерой очень уверенно. Даже нахально, я бы сказал.

– Так что там произошло? – спросил его корреспондент. – У тебя на глазах.

– У меня на глазах какой-то неустановленный гражданин бросил какой-то неизвестный предмет в окно администрации. Наверное, гранату или самодельное взрывное устройство, которое так и не взорвалось. Только стекла зазвенели. А он побежал большими шагами и вскоре скрылся за углом. Где, я думаю, его ждала машина.

– Ты ее видел, да? – оживился корреспондент.

– Краем глаза. Это была какая-то иномарка. Драная, как старая коза.

– А как выглядел этот неизвестный гражданин?

Алешка задумался, будто бы припоминая. А потом стал уверенно перечислять:

– Высокий. Худой. В черном пальто. В шляпе. С портсигаром и зажигалкой. Курит «Яву». Лицо, похожее на лисью морду. Под носом усики…

Лучше бы уж сразу фамилию его назвал. И адрес сообщил. Вместе с телефонами.

Тут папа выключил телевизор, встал и навис над Алешкой.

– А у меня другие сведения об этом неизвестном гражданине, – сказал он. – Маленький, нахальный. Длинные ресницы. Большие глаза. Хохолок на макушке. – И без паузы продолжил: – Прошу вас! – и открыл дверь своего кабинета.

За дверью настала долгая тишина. Такая тревожная, что даже мама стала подслушивать, прижав ухо к двери.

– Вроде ремень не вытаскивает, – шепнула она мне. – А то как бы Федю не разбудили. Бедный ребенок.

– Кто? – спросил я. – Алешка?

– Оба, – шепнула мама, все еще прислушиваясь. – Иди посуду мыть. А я посторожу.

– Расскажешь потом?

– А то! – И мама еще плотнее прижала ухо к двери.

Но рассказывать ей было нечего. Хотя разговор длился долго. Я перемыл всю утреннюю, дневную и вечернюю посуду и даже на помойку сбегал. Тут мама пришла на кухню и разочарованно сообщила:

– Конспираторы! Ничего не подслушала.

И мы вернулись в большую комнату.

Наконец дверь в кабинет распахнулась, и мы услышали одно лишь слово, которое произнес папа. Не только с возмущением, но и с восхищением, как мне показалось.

– Нахал! – сказал он. И вид у него был немного смущенный.

А у Лешки безмятежный.

– Что-то меня в сон потянуло, – зевнул он, показав, как Норд, все свои зубы. И язык.

– Ты зачем про него растрепался? – спросил я Алешку, когда мы улеглись. – Про Лисовского.

– Психическая атака, Дим. Завтра расскажу. Я еще не все обдумал. Сейчас… подумаю… два раза… – И он уютно засопел, крепко и мгновенно уснув.

И уже во сне невнятно пробормотал:

– А папу я зашантажировал. Логично.

В школу идти не хотелось. Там сгущались тучи.

– Прогуляем? – с надеждой в голосе спросил Алешка по дороге.

Я только вздохнул в ответ. А что должен ответить на такой вопрос старший брат? Которого к тому же упрекают собственные родители за то, что он плохо воспитывает младшего. Очень логично! И школа, и родители (а иногда и соседи) свои прямые обязанности в этом деле сваливают на меня. Мол, помой посуду и повоспитывай Алешку.