Наследник волхва

– Вы говорите, Зачатьевское озеро? – задумчиво произнес Иннокентий Павлович. Он умел расслышать самое главное в любой, даже бессвязной речи. Считал это врожденным даром интуиции, которая и помогла ему пробиться в жизни и заработать состояние. Поэтому всегда прислушивался к своему внутреннему голосу. А сейчас тот утверждал, что в рассказе старика есть нечто, над чем стоит подумать на досуге. – Символическое название.

– Вообще-то я говорил о языческом обряде, – уточнил Мстислав Иванович, не понявший, что вызвало такой интерес у его собеседника. – А омовение в озере было всего лишь его частью. Возможно, приобщение к языческому культу. Что-то вроде крещения в воде в православной религии. Не знаю, я не думал над этим до ваших слов…

– А я могу встретиться с этим волхвом? – перебив старика, спросил Иннокентий Павлович. В его глазах уже не было скуки.

Но Мстислав Иванович не заметил метаморфозы, произошедшей с его собеседником. Он уже сильно устал от этого разговора и хотел поскорее его закончить, чтобы остаться в одиночестве и подремать в своем мягком кресле.

– Увы, – сокрушенно покачал он головой. – Год назад волхв Ратмир умер.

– Тогда зачем вы мне все это рассказали? – разочарованно и даже с обидой спросил Иннокентий Павлович. – Раздразнили, как собаку костью…

– Но у него есть наследник, – сказал старик почти виноватым тоном. Он только сейчас понял, какой промах совершил, предавшись воспоминаниям. – Волхв Ратмир завещал все своему внуку. Быть может, не только свое состояние, но и свое ремесло?

– Состояние? – пренебрежительно спросил Иннокентий Павлович. Он все еще не мог простить старику рухнувших надежд. – Пару бубнов да страшную маску, вырезанную из дерева, при помощи которых языческие жрецы пытаются внушить мистический ужас своим зрителям?

– Ошибаетесь, мой дорогой, – укоризненно покачал головой нотариус. – По самым скромным подсчетам движимое и недвижимое имущество, принадлежащее волхву Ратмиру, в миру носящего имя Святослав Вячеславович Полоцкий, включая банковские вклады, акции и прочее, оценивается приблизительно в пятьсот миллионов рублей. Я точно знаю, потому что был знаком с его завещанием.

Иннокентий Павлович едва не присвистнул от изумления, но сдержался.

– Чудны дела твои, господи, – сказал он. – Вот это я понимаю – бизнес на деторождении!

– А что вы хотите? – сказал старик. – Я и сам по настоянию жены заплатил волхву довольно кругленькую сумму после того, как она забеременела. Это было, так сказать, добровольное пожертвование, акт благодарности. Впрочем, я не жалею о деньгах. Счастье, как известно, не купишь ни за какие миллионы. А наша дочь была для нас с женой неимоверным счастьем. – Он помолчал, погрузившись в воспоминания, а потом тихо произнес, словно разговаривая сам с собой: – И даже то, что жена вскоре ушла от меня, не омрачило моего счастья. Ведь у меня теперь была дочь. Иногда я с ужасом думаю, как бы я жил, если бы ее не было…

– И думаю, вы были не один такой, – невпопад произнес Иннокентий Павлович. Он не слушал старика, думая о своем. – Теперь мне все понятно… Так вы говорите, у волхва есть наследник? И где мне его найти?

Нотариус порылся в своих бумагах и извлек из груды архивных записей одну. Поднеся ее к самым глазам, прочитал:

– Несколько часов на поезде до станции Глухомань. Затем на автобусе до поселка Кулички. И еще два-три километра до дома, который местные жители называют Усадьбой волхва.

– И зовут его…? – нетерпеливо спросил Иннокентий Павлович.

– Олег Витальевич Засекин, – дрожащим голосом произнес старик. Усталость одолевала его. Казалось, что он сейчас заснет на середине фразы, и уже ничто не сможет пробудить его.

Видя это, Иннокентий Павлович поспешил откланяться. Впрочем, он уже узнал все, что хотел.

У самого порога комнаты его окликнул Мстислав Иванович.

– Так вы когда зайдете? – спросил старик.

– Зачем? – удивленно посмотрел на него Иннокентий Павлович.

– Ознакомиться с проектом вашего брачного договора.

– А, это…, – пренебрежительно отмахнулся мужчина. Было видно, что сейчас он думает о чем-то другом, и возвращение к прошлым мыслям только тяготит его. – Зайду как-нибудь на днях. Через неделю, может быть, через две.

Он поспешно вышел из кабинета и прошел мимо Эльвиры, даже не взглянув в ее сторону. И поэтому не заметил заплаканных глаз старой девы. Как и того, что в них не было вражды и былого презрения, зато светились сочувствие и понимание. На то у Эльвиры были причины. Кому, как не ей, было знать, что такое одиночество и желание иметь ребенка…

Эльвира была сентиментальна. Когда она, и в самом деле подслушивавшая, услышала признание мужчины, то невольно заплакала от жалости к нему и тем самым выдала себя. Вынужденная отойти от двери, чтобы ее не застигли врасплох, она все то время, пока Иннокентий Павлович находился в кабинете нотариуса, чувствовала себя счастливой. Женщина грезила наяву. В своих мечтах Эльвира представляла, как признается Иннокентию Павловичу в любви, тот предлагает ей руку и сердце, она рожает ему долгожданного ребенка…