Наследник волхвов

– Скажи мне какой эзотерик, что я должен радоваться исчезновению брата, потому что Андрея живьем перенесли в рай, я б такому мистику устроил такую карму – мало б не показалось.

– Я предупреждал, Федор, – теории идиотские!.. – Игнат широко зевнул. – Есть теория, что Землю заселили в тысяча восемьсот шестьдесят седьмом году нами, существами с разных планет, бледнолицыми, чернокожими, узкоглазыми. Каждая раса до обустройства коммунальной планеты имела собственное небесное тело в полном своем распоряжении. Вся история, археология и прочее фальсифицированы теми, кто заселял земной шарик. Первым переселенцам внушили паранормальным образом: дескать, они всегда тут жили, и деды с прадедами здесь жили, короче – внушили «ложную память». Заселяли нас в спешке, отсюда и нестыковки у историков с хронологией, и противоречия разные, непонятки. Читали Фоменко? Впрочем, неважно... До насильственного переселения на Землю все расы обладали экстрасенсорными способностями. Нас отправили в ссылку и стерли из памяти генетической паранормальные алгоритмы. У некоторых сохранились рудименты былых способностей, а у иных они пробуждаются внезапно, и человек чисто рефлекторно телепортируется в материнскую галактику, где зарождалась его отдельно взятая раса. В общем понятно, да? Еще есть теория про порталы в параллельные измерения, которые открываются время от времени в самых непредвиденных местах, и ежели нечаянно шагнешь в такой совершенно прозрачный портал, то исчезнешь без тени следа. Продолжать или достаточно? Парочка особо идиотских теорий у меня в запасе еще осталась.

– Достаточно. К городу подъезжаем. Виктор, опусти стекло. Теоретик накурил – дышать нечем.

Бензозаправка у городской окраины походила на множество ей подобных оазисов горючего, а Сидоринск издали напоминал увеличенное в масштабе село с некоторыми зачатками урбанизации в виде вокзала, асфальта, кое-где и кое-каких каменных несколькоэтажных построек.

«Волга» братвы отпочковалась у поворота к заправке. Пацаны погнали лечиться пивом. Тачка Бублика, взявшего на себя роль лоцмана, проводила машину москвичей к бензозаправке и потом указала насытившейся бензином «Ниве» путь к зданию горбольницы.

Внушительное по уездным меркам трехэтажное здание с садиком вокруг, со снующим туда-сюда народом в белых халатах и в больничных робах, с каретой «Скорой помощи» у подъезда, котельной, моргом на задворках и водопадом музыки из распахнутого окошка приемного покоя: «Оц-тоц-первертоц – бабушка здорова...» Сын хозяина города, отчаянно хихикая, привел гостей к кабинету Михаила Валерьяновича. Дорогой многие белохалатники здоровались с Бубликом, некоторым он отвечал. Все встреченные дорогой врачи и больные метали быстрые любопытные взгляды в сторону попутчиков барчука Саньки.

Хохотнув, не постучавшись, Санька толкнул дверь, снабженную табличкой «Психиатр».

– Пусто, хы... Вы, это, хы-ы... заходите. Обождите в кабинете. Я, это, схожу, сыщу Валерьянку, пошлю к вам и, это... пока, что ли. Нужен буду, вы на вокзале спросите Саню Бубликова. Вокзальные меня, это, для вас сыщут, хы-ы...

– А ежели мы понадобимся, где нас искать, ты знаешь. Обращайся без всяких стеснений, о'кей? – милостиво позволил Игнат, пожимая пятерню барчука.

Бублик смылся, москвичи остались в кабинете одни. Игнат направился к окну, подвинул горшок с геранью, присел на подоконник. Федор сел на белый больничный стул около белого докторского стола. Виктор подошел к салатного цвета стене, к яркому пятну плаката «Вопросы пола».

Доктора ждали минут десять. Фокин развлекал товарищей, громко цитируя отдельные предложения из напечатанного мелким, убористым шрифтом текста, коим снабдило половой плакат издательство «Медгиз», выпустившее наглядную агитацию в свет аж в 1960 году.

– Нет, вы только послушайте! Какой перл: «Любовь Ромео и Джульетты – юных представителей двух враждующих семей – в классовом обществе была обречена на гибель». Каково, а? Или вот: «Следует отметить, что еще встречаются люди, которые стремятся лишь к удовлетворению полового чувства, к добрачным половым связям, к вольности поведения в браке».

Доктор влетел в кабинет, топоча по крашеным доскам домашними тапочками без задников. Доктор часто дышал, халат его распахнулся, очки съехали к кончику носа.

– Здравствуйте!.. – поднялся со стула, шагнул навстречу психиатру Федор. – Мы...

– Вы из Москвы?!. – Доктор протянул Федору длинную, худую руку с продолговатой ладонью и узловатыми пальцами. – Очень приятно. Услышал о вас от Бубликова – и стремглав сюда. Будем знакомы, я...

– Вы – Михал Валерьяныч. Меня зовут Федор Василич, гражданина в камуфляже и грязных джинсах зовите Игнатом, товарища в...

– Я сам представлюсь. Фокин, Виктор Анатольевич. Мы к вам вот по какому вопросу, доктор...