Наследник волхвов

Телегу Федор отследил, крался за ней, быстрый и незаметный. Бородачи привязывали Витьку к сосне, а он их держал на мушке. Бородатые ушли, и диверсант устроил «лежку» на пологом берегу речки. Приспичило ему, видите ли, досмотреть до конца, как он выразился, «комедию с оборотнем». Боялся диверсант объявить о своем присутствии, обнадежить жертву Витю, а чуть позже и жертву Игната. Боялся, понимаете ли, что один или оба сразу ключевых действующих лица грядущей буффонады, обнадеженные огневой поддержкой с галерки, фальшиво отыграют роли жертв. Федор поступил с нами жестоко, но не нам его судить – мы, я и Витька, что мы знаем о методах работы спецуры? Я, допустим, кое-что знаю, однако не настолько, чтобы оценивать работу профессионального диверсанта, коего рискну сравнить с хирургом. Да! Отличное сравнение – кличка Хирург Федору подходит идеально. «Хирург против Оборотня» – классный заголовок для бестселлера.

Кстати, об оборотне.

Мы (и вы, и я) слышим: «оборотень», и мозг практикует сей термин как «два в одном», то есть оборотень, в нашем с вами понимании, – это человек, способный «обернуться» зверем, умеющий или вынужденный превращаться в нечто звероподобное.

Федор Васильевич резко раскритиковал и опроверг постулат «два в одном». Почему он не сделал этого раньше? Спросите что-нибудь полегче. Быть может, и собирался Федя потеоретизировать на тему оборотничества вчера, хотел рассказать о своих африканских впечатлениях после того, как мы выехали из Еритницы, да помешала неожиданная находка окровавленного удостоверения Андрея.

Федя служил в Анголе, и там довелось диверсанту присутствовать во время довольно редкого нынче местного обряда – черный колдун взял кровь из уха животного и из своей руки, привил свою кровь зверю, а кровь животного себе. Бледнолицему диверсанту объяснили: в результате колдовского обряда между человеком и животным возникает теснейшая «симпатическая» связь. Зверь чувствует побратима-человека, его волю, желания и устремления, чувствует во сто крат сильнее, чем, например, служебная собака кинолога. Взаимопонимание побратимов – зверя и человека – подчас сильнее, чем, к примеру, у супругов со стажем семейной жизни более полувека. Африканские колдуны, так называемые «люди-леопарды», подчиняют своему разуму инстинкты дикого брата о четырех лапах, чтоб (в частности) использовать хищника в качестве живого защитника и оружия. По мнению Федора, в нашем случае присутствует тот же феномен братания старосты с диким зверем.