Наследники

– Нет. У моего человека будет официальная справка, что картины не представляют культурной ценности и являются современной живописью. Документы, подтверждающие подлинность раритетов, будут отправлены почтой. Так, для подстраховки.

– Хорошее решение, – одобрил Генрих, с задумчивым видом похлопывая себя по коленям ладонями.

– Ты чем-то озабочен, – сказала Есения, испытующе глядя на брата. – И это, скорее всего, не связано со здоровьем. Ну?

– Почти угадала, – хмыкнул тот. Не без труда нагнувшись, Генрих вытащил из-под кресла стеклянную банку из-под джема, на дне которой виднелось что-то грязно-серое. Подняв банку к лицу, он, откашлявшись, сплюнул в нее.

Есения отвернулась.

– Извини, дорогая, – пропыхтел Генрих. – Не думай, что мне это самому доставляет удовольствие.

– Так что ты хотел сказать? Не банку же мне продемонстрировать? – поторопила она брата.

– Похоже, пора мне на покой, детка, – сказал Генрих, и женщина вздрогнула. – И дело не только в здоровье, хотя отчасти и в нем тоже. Устал я что-то от этой возни. Мы же по грани с тобой ходим, сестренка. А ты еще мотаешься туда-сюда, не ровен час, попадешь под замес… Ведь за все, что творим, по сути, светит нехилый срок! А в некоторых странах и пожизненный!

– Скажи, что ты пошутил, – медленно произнесла Есения, но брат с грустью покачал головой. – Ты не можешь вот так все бросить, – раздраженно сказала она. – Что ты будешь делать? Хлестать виски каждый день, уставившись в телевизор?!

– С вредными привычками я пока завяжу, – рассудительно изрек Генрих. – А насчет того, что мне делать… Денег у нас с тобой достаточно. Один мой дом стоит почти миллион евро, если продать прямо сейчас…

– Ты разбиваешь мое сердце, – упавшим голосом промолвила Есения. Она обхватила виски своими изящными руками, словно испытывая мигрень. – Ты же знаешь меня. Я не смогу сидеть на одном месте и тайком тратить накопленное…

– Зачем тайком? – возразил Генрих. Он тяжело поднялся на ноги, осторожно покрутил шеей. – Я все предусмотрел. Купим небольшой островок где-нибудь в Полинезии, это я возьму на себя. Круглый год солнце, теплый океан, белый песок, что еще может быть лучше?!

– Я не хочу жить, как Робинзон Крузо, на острове, – угрюмо ответила Есения.

– Ты всегда можешь приехать на Большую землю. Что по мне, так я сыт по горло этой суетой. Поэтому для меня этот вопрос решенный, я лишь посчитал нужным сообщить о своих планах тебе.

– Давай хоть завершим сделку с рукописями! – взмолилась Есения. – Подумай, развалить в один миг все то, что с таким трудом выстраивалось годами! Кроме того, мне нужна твоя поддержка!

– Я тебя не бросаю, – успокоил Генрих сестру. – Только давай условимся. Разбираемся с твоим Протасовым, и я все посвящаю переезду. Дела с филателистом и нумизматом решай сама.

– Уговорил.

Судя по лицу Есении, она осталась недовольна решением брата.

– Завтракать будешь? – деловито осведомился Генрих.

Она кинула взгляд на часики:

– Уже вообще-то поздно даже для обеда.

– Это не важно, – беспечно отозвался Генрих. – Что будешь? Могу тебе предложить яичницу с беконом. Как в романах Чейза, хе-хе… Либо хочешь, пиццу закажем?

– Нет, дорогой, у меня сегодня куча дел. – Есения тоже поднялась с дивана, оправила слегка помявшийся блейзер.

Генрих шагнул к ней, и они снова заключили друг друга в объятия. Через мгновение Генрих отстранился от нее, лицо его стало серьезным:

– Ладно, Сенечка. Держи меня в курсе.

– И ты береги себя, – откликнулась она. – Начни наконец вести здоровый образ жизни.

Дверь за женщиной закрылась, но Генрих еще долго стоял, задумавшись о чем-то, и смотрел вслед сестре.

Рукописи и картины

Покинув нотариальную контору, Артем зашагал к своему «Ягуару», припаркованному на близлежащей стоянке.

Молодой нотариус оставил у Павлова двоякое впечатление. Гурецкий вел себя вполне естественно, и новость о том, что родня умершего писателя вправе претендовать на обязательную долю в наследстве, как минимум ошарашила его. Адвокат внимательно наблюдал за нотариусом во время беседы и после коротких размышлений версию о его предварительном сговоре с мошенниками отверг. Вполне вероятно, что со стороны Сергея Сергеевича имело место банальное ротозейство и лень: ведь устанавливать круг лиц, которым закон гарантирует обязательную долю из наследства, пускай даже завещанную совершенно посторонним лицам, – прямая обязанность нотариуса.

Артем сел в машину и достал смартфон. На экране высветилось два пропущенных вызова – первый звонок был из его собственной Коллегии, адресат второго ему был незнаком.

Павлов набрал секретаря.

– Артемий Андреевич, вас стажер разыскивал, Олег, – сообщила помощница. – Сказал, вы просили связаться, если будет информация.

– Соедини меня с ним.

В трубке раздалась музыка, которую через мгновение прервал голос молодого человека:

– Артемий Андреевич?

– Да, Олег, слушаю тебя.

– Я провел анализ по тем данным, что вы оставили… Полную хронологию с указанием источников я отдал секретарю, но вы сказали, что если появится…

– Не тяни, Олег, – поторопил парня Артем. – Ты нашел что-то?