Наследники

— Одевайся, — коротко бросил он. — Я думаю, в кинотеатр бросили бомбу.

И выскочил из кабинета, не дожидаясь ответа Мадж.

Пол в фойе блестел от битого стекла. Старик Эдди стоял у покореженной двери, из пореза на лбу текла кровь.

— Я видел их, мистер Бенджамин! — выкрикнул он. — Они бросили бомбу из машины. Черной машины, остановившейся перед кинотеатром.

Сэм оглядел фойе. Разломано все, что только можно.

А из зала уже валили люди.

— Эдди, откройте дверь запасного выхода! — крикнул он, а сам повернулся к людям.

— Не волнуйтесь, друзья. Все в порядке. Стоимость билетов вам возместят.

Двери запасного выхода раскрылись, осветив темный зал. К счастью, обошлось без паники. Немногочисленные зрители один за другим покинули кинотеатр.

Сэм повернулся к старику-билетеру.

— А где Эли?

— Я его не видел, — ответил тот.

У Сэма сжалось сердце. Он повернулся и побежал к кассе. Там он и нашел юношу. Вернее, то, что от него осталось. Бомба разорвалась совсем близко, и ударная волна буквально размазала Эли по стенкам.

Вдали послышалось завывание пожарных сирен. Сэм закрыл глаза. Ему чертовски повезло. Если б не мороженое, в кассе сидел бы он.

Глава 5

Он сидел в задней комнатке портняжной мастерской отца неподалеку от Южного бульвара, ожидая, пока тот приберется перед уходом. Отец снова и снова поглядывал на него, качал головой и бормотал:

«Что же мы скажем маме?»

Сэму стукнуло уже тридцать пять, но родители по-прежнему видели в нем ребенка. И не имело значения, что он уже больше года работал заместителем управляющего кинотеатра «Рокси», в самом центре Нью-Йорка, получая в неделю девяносто долларов. Едва ли кто в округе мог похвастаться таким же жалованием. Но сейчас речь шла о его последней выходке.

Отец запер последний замок и повернулся к Сэму.

— Застегнись на все пуговицы. А не то тебя продует.

Сэм посмотрел на отца, потом послушно застегнул пуговицы пальто. Не торопясь, они зашагали к дому, где жили родители.

Внезапно отец остановился и посмотрел сыну в глаза.

— Я ничего не сказал, не так ли, когда ты не захотел быть адвокатом после того, как мы вбухали столько денег в твое обучение в колледже?

Сэм покачал головой.

— Когда твоя мама подняла бучу, не я ли сказал ей: пусть делает, что хочет? Он — мужчина, а потому должен сам выбрать свой путь. Даже когда ты пошел работать в этот сумасшедший дом, в кинотеатр, разве я возражал? Я сказал: удачи ему. Если ему там нравится, пусть работает.

Сэм промолчал.

— Когда ты не захотел жениться на дочери Грингласса, разве я спорил с тобой, хотя ее богатый папаша давал ей в приданое двадцать тысяч долларов, на которые ты мог бы открыть юридическую контору? Нет. Я сказал, что американский юноша вправе решать, кого ему брать в жены. Если он не приводит в дом shiksa[22], мы не можем навязывать ему свой выбор. Тут не Европа.

Сэм по-прежнему не раскрывал рта.

— Но это уж чересчур. Такого не могу одобрить даже я. Как я скажу маме: пусть делает, что хочет? Это глупость.

Они вошли в подъезд. На Сэма дохнуло запахами юности. Пятница. Вечер. Куриный бульон. Они начали подниматься по лестнице.

— Ты уже не юноша. Тебе идти не обязательно. Пока до тебя дойдет очередь, ты выйдешь из призывного возраста.

— В этом-то все и дело, па. Если я не пойду добровольцем, то опоздаю. Меня не призовут.

— Велика трагедия, а? — отец повернулся к нему. — И что ты потеряешь? Тебе не снесет голову шрапнелью?

Оставь войну гоям. Они в этом мастера. А ты оставайся дома и занимайся своим делом.

— Именно потому, что я — еврей, па, это мое дело. Если мы сами не хотим остановить Гитлера, кто сделает это за нас?

— Но твоя работа в «Рокси»? Ты думаешь, после войны тебя возьмут на прежнее место?

— Это неважно, па. Все равно я хотел уйти оттуда.

Они остановились перед дверью. Его отец достал из кармана ключ. Прежде чем открыть дверь, посмотрел на Сэма.

— Значит, тебе придется сдать пропуск в «Рокси»?

Сэм улыбнулся. Еще одна проблема. Мама всегда хвасталась перед соседями, что может бесплатно смотреть в «Рокси» любой фильм.

— Думаю, что нет, папа. Я обо всем договорюсь.

Сэм хотел войны, он ее и получил. Причем ему не пришлось ждать высадки на европейский континент. Для него война началась на третий день начальной подготовки в форт-Брэгг.

Холодным весенним утром, с пяти до шести утра они простояли на плацу под ледяным дождем. Наконец, их отпустили на завтрак. Толпой они устремились в столовую. Дождь лил, не переставая. Сэм уже входил в дверь, когда его грубо толкнули в спину.

— Шевелись, жидовская морда. Мало того, что мы идем воевать за вас, так ты еще нас задерживаешь.

Жрать хочется.

Сэм повернулся. Перед ним стояли трое парней в форме. Выражение их лиц его не удивило. Не зря же его детство прошло в Восточном Бронксе.

— Кто это сказал? — прорычал он.

Парни переглянулись, и самый высокий выступил вперед.

— Я, жидовская…

Фразы он не докончил. Колено Сэма врезалось ему в яйца. Солдат ахнул и согнулся пополам, а Сэм, сцепив руки, ударил его по шее. Солдат начал заваливаться назад, упал на спину и застыл, потеряв сознание.