Наследники

— Ну да... «Руби, руби деревце, дровосек»... — Алисия тряхнула головой. — Знаете, я в то время училась, работала официанткой, едва выкраивала время поспать, даже думать было нечего об активной природоохранной деятельности. Нет, просто почитала кое-что о прививках, сделала с больного дерева пару срезов, привила черенки к здоровой ветке, закрепив садоводческим воском. Больное дерево вскоре срубили и посадили другое. Только, понимаете, оно не совсем умерло. Черенок выжил, отлично прижился на ветке соседнего дерева. Когда я заканчивала колледж, он бешено рос, оказавшись едва ли не самым зеленым и пышным.

Серо-голубые глаза просияли при воспоминании.

— Поздравляю, — бросил Джек.

— Спасибо. Потом я как бы заразилась. Ходила в питомник, выбирала самые слабенькие черенки. Покупала почти за бесценок вместе с другими отростками поздоровее, такой же или близкой породы, приносила домой, прививала недоразвитые к здоровым.

— И кем себя чувствовали в мире деревьев — Флоренс Найтингейл или Франкенштейном?[12]

— Надеюсь, что Флоренс. Фактически привой сильней материнского дерева, обычно черенок вырастет быстрей и пышней его собственных веток. А может быть, чуточку и Франкенштейном. Взгляните вон на то, можно сказать, «лимонное дерево». Я привила к здоровому лимону ветку больного лайма. Через пару лет на нем стали расти и лимоны и лаймы. Только скрещивать можно лишь однородные виды, разнородные нельзя.

— Не понял.

— Лимоны, лаймы, грейпфруты принадлежат к роду цитрусовых, обычно приживаются к однородному виду. Тот самый черенок лайма не привился бы, скажем, к яблоне или груше.

Джек прошелся по комнате, разглядывая выздоравливающие растения.

— Стало быть... вы берете два дерева и превращаете в одно.

— Странная математика, — подтвердила Алисия. — В одной книге по садоводству написано: один плюс один равняется одному. Самое замечательное, что никто не проигрывает. Корни материнского дерева питаются листьями черенка.

— Спорю, вам и с людьми хотелось бы проделывать то же самое.

Он оглянулся, не слыша ответа. Она неподвижно стояла посреди комнаты, пристально на него глядя, с побледневшим лицом. Наконец глухо переспросила:

— Что вы сказали?

— Говорю, хорошо в с такой легкостью решать людские проблемы. Отрезал от гнилых корней, пускай растут свободно, разделавшись с прошлым.

Она еще сильней побледнела.

— Что с вами?

— Ничего, — ответила Алисия, чему Джек не поверил. — Просто интересно, почему вы об этом заговорили.

— Вспомнил ваших детишек со СПИДом. Ведь они унаследовали болезнь от корней... очень жаль, что нельзя прирастить их к здоровому дереву, дать возможность расти и избавиться от болезни.

— А. — Она заметно расслабилась. — Знаете, я об этом никогда не думала. Действительно, мысль превосходная.

Мрачная озабоченность не покидала ее, словно она отступила в другое измерение и только с виду оставалась в комнате. Джек гадал, какой нерв оказался случайно задетым, откуда он торчит, куда тянется?

— Если бы это было возможно, — тихо проговорила она из другого измерения.

— Кстати, о ребятишках, как там мой мужичок Гектор?

Алисия моментально вернулась:

— Поправляется. Антибиотик, кажется, помогает. — Она отряхнула руки. — Ну... надо, наверно, поговорить о деле?

— Гм... И да и нет, — хмыкнул Джек.

— Ox, что-то мне это не нравится.

Вполне можно открыто выложить карты на стол.

— Я вчера видел дом вашего отца, и, по-моему, если вы в самом деле хотите его уничтожить, надо искать другой способ, кроме поджога.

— Нет, — категорически заявила она. — Он должен сгореть.

— Но вместе с ним сгорит целый квартал.

— Для предупреждения подобной возможности существует нью-йоркский пожарный департамент.

— Правильно, однако огонь — вещь коварная. Никогда не известно, что выкинет. Переменится ветер и... — Судя по выражению ее лица, усилия напрасны. — Может, какой-нибудь специалист-подрывник, — выдумывал Джек прямо на ходу, — сумел бы заложить заряд так, чтобы дом обрушился внутрь... Могу поискать, разузнать...

Алисия с алебастровой маской на лице медленно и решительно покачала головой:

— Нет. Его надо сжечь. Почему бы вам не согласиться, если я заплачу?

Он пристально посмотрел на нее. Не ожидал ничего подобного. Откуда такое слепое упрямство при столь глубоких рассуждениях о многих вещах? Словно, когда речь заходит о доме, способность разумно мыслить вмиг улетучивается.

Ну, как бы там ни было, он не собирается спорить насчет поджога. Дискуссий на эту тему не будет.

— Потому что я сам решаю, на кого работать и что делать. За это дело предпочитаю не браться.

В течение минуты полного молчания глаза Алисии горели с такой силой, что Джек ждал взрыва. Потом она повернулась, направилась к входной двери, открыла, отступила в сторону.

— Тогда обсуждать больше нечего. Да свидания, Джек.

Правильно поняла. Однако, проходя мимо в дверь, он добавил:

— Просто помните: есть другие возможности. Сделайте несколько глубоких вдохов и поразмыслите, прежде чем искать кого-то другого для этой цели.

— Не беспокойтесь, — бросила она. — Я никого другого не буду искать.

И захлопнула дверь.