Наследники

Заводчик еще ниже склонил голову. Мыслил-прикидывал Никита: «Для пуска завода потребны руда, флюсы, уголь. А где они? Уголь сгиб при пожаре вместе с заводом. А добыть топливо — надо рубить лес, выжигать уголек, возить его на завод. А для того нужны люди, кони, время. Эх!..» — вздохнул хозяин и вдруг ожил, стукнул кулаком себя по коленке:

— Что ж, робить так робить. Оживим завод, Селезень?

— Оживим! Раз вы тут, оживим! — уверенно отозвался приказчик.

Расставив людей на заводе, на руднике и на куренях, Демидов дал наказ приказчику сделать опись убытков, а сам уехал на Тагильский завод.

К северу от Кыштыма дороги пошли веселее, кое-где к небу тянулись дымки: работали уцелевшие заводишки. Башкирские ватажки доходили сюда редко и ненадолго, а войска Белобородова оберегали заводы от большой порухи. Повстанческие отряды не дошли до Нижнетагильского завода на шестьдесят — семьдесят верст, и он уцелел. Завод всего на два месяца приостановил работу, люди были брошены на возведение валов, заплотов, рубили и ставили крепкие ворота. Тагил изо всех сил готовился к обороне. К счастью для Демидовых, гроза прошла мимо, не тронув ни людишек, ни домен…

На заводе по-прежнему хозяйствовал управитель Яков Широков; шел ему седьмой десяток, но он не сдавался стан был прям, зубы крепки, серебро седины слегка тронуло чернь бороды. Дела на заводе шли добро, веселили. И встреча хозяина была радостная. Демидов умилился рачительству Широкова: назубок знал он все царские указы и предписания Горной канцелярии. Пермское горное начальство предписывало сотникам, старостам и десятским повсюду разыскивать заводских людей и высылать их с семьями на работу. Широков перехватывал на пути своих и чужих беглых и кабалил.

— Ежели тут не укроем, — успокаивал он Никиту, — то на кыштымские курени загоним, там и леший их не отыщет!

Не успел Никита Акинфиевич помыться в баньке с дороги, отоспаться, как управитель преподнес ему опись убытков. Демидов ахнул: он и сам не ожидал такой наглой бесцеремонности от управителя.

Яков Широков составил рапорт в Екатеринбургскую горную канцелярию: «За отлучением мастеровых и работных людей, — писал он, — и от остановки фабрик и за неприготовлением угля железо недодано и впредь от недостатка угля и остановок недоделается, и оттого недополучится 63447 рублей 1/4 копейки… С заводов, кроме сего, во время сражения со злодеями убито людей 10 человек, по 250 рублей каждый, — на 2500 рублей…»

— Господи помилуй! — удивился Демидов. — Какое тут сражение, когда ни один злодей и духом не бывал на заводе?

— Э, батюшка, все сие известно вам да мне! — уверенно заговорил старик. — Сначала как будто и все ясно, как божий день, а пойдет эта бумага гулять по канцеляриям да департаментам, да как почнут чернильные души да ясные пуговицы, чиновные крючкотворы, писать отписки, — все мигом мохом обрастет, и начнутся такие дебри, что поди разберись, где тут чистая правда, а где выдумка! А после того мы и сами поверим, что все то было, как писано. А нам это и надо: пожалуйте, сударь, пособие от казны за убытки! Вот оно как!

Никита сидел с раскрытым ртом, не шелохнувшись, глядя на Широкова.

Приказчик вздохнул:

— Что же поделаешь, батюшка, ежели ныне правда держится на гусином пере да на посуле?

«Дотошлив, ой, как дотошлив! — похвалил в душе хозяин. — Из ничего выгоду получит!»

Две недели отдыхал Демидов в Нижнем Тагиле; гулял-куролесил хозяин, только гул катился по тагильским хоромам. Управитель из сил выбивался, угождая хозяину. В конце концов Никита Акинфиевич одумался.

— Пора в Кыштым! Закладывай карету! — приказал он.

Хозяина с великой почестью усадили в коляску и при колокольном звоне проводили из Тагила. Отъезжая от крыльца, Никита пригрозил управителю:

— Гляди, не воруй, не растаскивай хозяйское добро! Теперь я чаще на заводишко наезжать буду! Не пощажу!

В Кыштыме Демидова поджидал приказчик Селезень. Он привел в порядок хозяйские хоромы. Было странно видеть среди обгоревшего здания обновленное крыльцо, несколько восстановленных комнат.

«Ничего, к осени и весь дом облажу», — успокоил себя Никита.

Приказчик положил перед ним приготовленную роспись потерь.

— Гоже! — засиял Демидов. — Любо! Все от казны стребуем. Она повинна в наших убытках.

Хозяин углубился в чтение росписи:

«Истреблено долговых листов на 54671 рубль…»

«Ловко! — улыбнулся хозяин. — Поди сунься, проверь!..»

Дальше шел перечень сожженного добра и хозяйственных предметов. Среди прочего значилось: «Изничтожено 20 пар дверных крючков и петель — 20 рублев. Погибли две клюки (кочерги) — 1 рубль. Утеряна вьюшка одна чугунная, 6 сковород, а всего за них 1 рубль 60 копеек…»

Приказчик стоял рядом, переминался с ноги на ногу. Никита поднял глаза на него:

— Все, поди, записал, не упустил?

Селезень поклонился, спокойно ответил:

— А то как же! Известно, все!..

— А нет тут того, что небо с изъяном ныне стало, прокопчено пожаром! Не вписать ли и то в убыток? — ухмыляясь, спросил хозяин.