Наследники

Худощавая девочка одним прыжком очутилась у самых ее ног, громко закричала, захлопала в ладоши и засмеялась. Одна из женщин с морщинистым лицом подошла и остановилась, глядя на Лику. Танакиль что-то сказала ей скороговоркой, указала пальцем, кивнула, потом отвернулась и опасливо сказала Лику:

— Танакиль.

Лицо Лику исказилось от напряжения.

— Танакиль.

Все три засмеялись. Танакиль подошла к мертвому дереву, осмотрела его, что-то приговаривая, отломила кусочек желтого гриба, того самого, которым ее угощала Лику. Она отправила этот кусочек в рот. Сморщенная женщина взвизгнула так пронзительно, что Лику со страху повалилась наземь. Сморщенная женщина злобно ударила Танакиль по плечу с визгом и криком. Танакиль поспешно запустила пальцы в рот и вытащила кусочек гриба, Женщина выбила его у нее из руки таким сильным шлепком, что гриб улетел прямо в реку. Она завизжала на Лику, и та проворно улизнула к дереву. Женщина нагнулась к ней, оставаясь, однако, на недоступном расстоянии, и неожиданно испустила свирепый звук.

— А! — вскрикнула она. — А!

Потом она в ярости напустилась на Танакиль, все время что-то приговаривая, и подталкивала ее одной рукой, а другую уперла в бок. Она все подталкивала и приговаривала, понуждая Танакиль выйти на прогалину. Танакиль брела неохотно, оглядываясь назад. Потом и она исчезла из виду. Лику подползла к пещерке, схватила малую Оа и опять улизнула под дерево, прижимая малую Оа к груди. Морщинистая женщина вернулась и пристально вгляделась в нее. Морщины на ее лице отчасти разгладились. Сперва она ничего не сказала. Просто нагнулась, все еще держась от Лику на расстоянии в длину кожаной ленты.

— Танакиль.

Лику не шевелилась. Женщина подобрала с земли ветку и с опаской протянула ей. Лику нерешительно взяла ветку, понюхала и швырнула на землю. Женщина заговорила опять:

— Танакиль?

Ответом было лишь воркованье лесных голубей, да еще блики света, отбрасываемые водой, играли на ее лице.

— Танакиль!

Лику не отвечала. Женщина ушла.

Фа убрала ладонь, которой зажимала Локу рот.

— Не говори с ней.

Глядя на него, она хмурилась. Шкура его теперь дрожала уже не так часто, потому что женщина отошла от Лику — Лок-внешний напомнил ему, что надо быть настороже.

Посреди прогалины раздались громкие голоса. Лок и Фа опять перебрались по веткам на другое место. Оба увидали, что внизу изменилось многое. Большой, яркий костер пылал на прогалине, и густой дым подымался прямо к небу. По обе стороны прогалины были сооружены пещеры из веток, которые новые люди привезли на своих долбленых бревнах. Мешки почти все куда-то исчезли, и около костра было теперь много простора. Люди собрались там и что-то говорили. Они стояли перед стариком, и он говорил в ответ. Они простирали к нему руки, все, кроме Туами, который стоял в стороне, будто был совсем из других людей. Старик тряс головой и кричал. Люди отворачивались, покуда не стали видны только их спины, и при этом тихонько бормотали меж собой. Потом они опять надвинулись на старика и закричали. Он качнул головой, повернулся к ним задом, нагнулся и нырнул в пещеру налево. Люди обступили Туами, не переставая кричать. Он поднял руку, и они замолчали все разом. Он указал на голову оленя, которая все лежала на земле, проглядывая меж бревен, пылавших в костре. Он мотнул головой в сторону леса, а люди опять загомонили. Старик вылез из пещеры и поднял руку, как только что сделал Туами. Люди на миг умолкли.

Старик сказал всего одно слово, но сказал его очень громко. И люди сразу подняли оглушительный шум. Даже их обычно медленные движения стали быстрей. Сытая женщина вынесла из пещеры странный с виду мешок. Он был из цельной шкуры неизвестного зверя, но при этом переколыхивался, будто зверь состоял из воды. Люди проворно принесли полые деревяшки и стали подставлять их под зверя, а тот мочился прямо в них. Он наполнил каждую до краев, и Лок видел, как сверкала вода, изливаясь в деревяшки. Сытая женщина радовалась зверю, в точности как радовалась новому человечку; остальные люди тоже радовались, даже старик, он ухмылялся, а иногда хохотал. Люди уносили наполненные деревяшки к костру, держа их бережно, чтоб не расплескать, хотя в реке было сколько угодно воды. Они опускались на колени или же садились с осторожностью, прикладывали деревяшки ко рту и пили. Туами с блаженной ухмылкой тоже опустился на колени рядом с сытой женщиной, и зверь помочился прямо ему в рот. Фа и Лок съежились на дереве, лица их исказились. Комок то подкатывал к самому горлу Лока, то падал глубоко в брюхо. Еда, которая витала меж сучьев дерева, садилась и ползала по его шкуре, а он кривился, рассеянно кидая этих мелких тварей себе в рот одну за другой. Он облизывал губы, кривился и позевывал. Потом поглядел вниз, на Лику.