Наследники Борджиа

— Не думай, Никита, — Джованна подступила ближе к нему, — разве мало горя принес злосчастный ларец тебе, друзьям твоим, родне? Ничего ты не выгадаешь за камни эти, даже если продашь их после — проклятое золото получишь в руки за них. Разрушат они жизнь твою. Всю душу вытянут. Как собака преданная, только хозяина они признают, а остальным всем, чужим незваным, несут погибель. Таков древний зарок, на них лежащий. Отдай ларец, Никита. Отдай тем, кто уже сам себе жизнь порушил и ушел в стенаниях и проклятиях в мир иной. А тебе и людям твоим под солнцем ярким да небом голубым землю пахать надобно, детей растить — жить и радоваться. Если хоть на йоту веры в тебе ко мне осталось — отдай. Не от жадности, не от корысти прошу, от любви своей к тебе прошу, молю. Не дороже мне камни эти любви твоей. Ничего нет для меня ее дороже. Будь иначе — не отдала бы тебе гелиотроп, не приняла бы предательский кинжал в спину. Но позволь мне, принц де Ухтом, последнее доброе дело сделать, чтобы любовь свою доказать, — печаль из жизни твоей увести. Пусть мне одной кручина та достанется. Видно, крест мой таков, томиться в вечном плену наследия Балкиды.

Глава 6. Сокровища Балкиды

В незапамятные времена, задолго до Христа, до Соломона и Моисея, шла по аравийской пустыне белошерстная одногорбая верблюдица с большими ласковыми глазами, синими, как небеса над ней. Несла она дорогую и прекрасную ношу — юную девушку в нежно-розовых шелках. Кожа красавицы цвета темной меди сверкала на солнце будто лакированная, густые волосы, собранные на затылке, напоминали пышный черный цветок. Звали девушку Масара и была она дочерью могучего бедуинского царя. Отправлялась царевна на прогулку и везла при себе золотую шкатулку с «игрушками», разноцветными каменьями необыкновенной величины и прозрачности, с которой никогда не расставалась.

Шкатулку подарил царевне в день помолвки ее жених, сын нубийского вождя. И, как сказал он сам, добыты драгоценности были в недрах черной Африки — там, где в окружении непроходимых джунглей гремит пенящимися водами огромный водопад. Это его струи отшлифовали камни и придали им ослепительный блеск и насыщенность редких цветов. Казалось, внутри каждого из камней бьет освежающий брызгами фонтан.

В тот день ничто не предвещало беды. Боги пророчили царевне счастливое и богатое будущее. Она ехала на прогулку, весела и беспечна. Стояло раннее утро, и над пустыней распространялся чистый перламутровый свет. Холмы и дюны светились мягкими коричневыми и багровыми красками. В прохладном воздухе горизонт казался таким близким, будто его можно достать рукой. А маленькое облачко в безупречно лазурном сиянии неба совсем не представлялось опасным.

Но облако двигалось. И вырастало с каждым мгновением. Юная царевна не обратила на него внимания — сезон песчаных бурь в пустыне давно прошел. А облако цвета желтой охры приближалось быстрее ветра и становилось все шире и шире. Клубящаяся желтая туча заслонила полнеба, и солнце померкло. Зловещее покрывало обволокло собой перепуганную девушку.

А когда посланные ее отцом бедуины прискакали на место несчастья — от облака уже не осталось и следа. Снова сиял радостный, солнечный день. Весна была в разгаре. Только между двух песчаных холмов лежали удушенная царевна с застывшим на лице выражением нечеловеческой предсмертной муки, и ее мертвая верблюдица, из белой превратившаяся в пегую. Со времени обручения Масары с нубийским принцем минуло всего лишь десять дней.

Ларец принцессы пропал. И сколько ни искали его потом царские слуги — при жизни безутешного отца Масары, и в царствование двух братьев ее, и их сыновей, и сыновей их сыновей — так ничего никогда не нашли они. Ни единого следа, ни единого пятнышка — все поглотила пустыня.