Наследники Демиурга

– Ну и чего вы добились этим, Владислав Георгиевич? – грустно и устало спросил «Иосиф Виссарионович», укоризненно качая головой. – Чтобы лишить себя жизни гарантированно, нужно прыгать не со второго этажа, а как минимум с пятого. А лучше – с десятого.

Правую руку дернуло внезапной болью, резкой и невыносимой на фоне той, глухой и нудной, что терзала тело, и Владислав застонал сквозь стиснутые до хруста зубы.

– Правая рука действует, – как ни в чем не бывало выпрямился врач, ввинчивая иглу в рукоять неврологического молоточка. – За левую не поручусь, но правая – во вполне рабочем состоянии.

– Отлично! – улыбнулся Али-Ходжа, сверкая очками. – Значит, сможет писать. А ноги… Ноги ему ни к чему. Жил же его отец семьдесят лет без ног.

«Без ног? – подумал Сотников. – Почему без ног?..»

Память услужливо вынесла из своих мутных глубин раздирающую тело боль, слившуюся со страшным ударом… Перелом ног? Позвоночника? «Сможет писать…» Неужели они надеются, что он будет для них писать?

– Сколько времени вам потребуется, чтобы привести его в норму? – деловито спросил старик.

– Сколько? – пожал плечами медик. – Несколько дней, как минимум… Да и после. Насколько я понимаю, он вам нужен готовым к сотрудничеству. А этого добиться непросто…

– Ну, это уже не ваше дело, уважаемый. У нас есть методы, чтобы изменить его отношение к нам.

– Что-то Марат задерживается, – озабоченно сообщил кто-то невидимый впаянному в подушки Владиславу. – И мобильник не берет… Может, проблемы у него?

– У Марата? Не мелите ерунды. С минуты на минуту появится. И аргумент наш привезет.

«Что за аргумент? – запаниковал Сотников. – Ирина?.. Они не посмеют!..»

Руку снова кольнуло, на этот раз почти не больно, и вскоре волна безразличия затопила сознание. Раненый мужчина перестал вслушиваться в разговоры окружающих его людей, балансируя на грани забытья. От сползания в нирвану его удерживала лишь затаившаяся где-то на краю восприятия тревога за любимую женщину…

Резким диссонансом происходящему зазвучала веселенькая мелодия из популярного детского мультика.

– Подъезжает, – удовлетворенно сообщил кто-то.

– Марат никогда не подводил.

Владислав безучастно смотрел в потолок. Его никак не занимала поднявшаяся вдруг суматоха, крики, глухие выстрелы, доносящиеся в комнату снаружи.

«Сейчас все выяснится… – сверлила одурманенный мозг мысль. – Сейчас все выяснится…»

Что выяснится, он вряд ли смог бы себе сказать. Память зияла дырами, и дыры эти ширились все больше и больше, сливаясь в прорехи и целые пропасти. Упрямо держались лишь какие-то крохи, нити, лоскутки, постепенно сдающие свои позиции.

Поэтому, когда в поле зрения вплыла чья-то круглая, как футбольный мяч, голова, Владислав ничему не удивился.

– Владислав Георгиевич? – улыбнулся незнакомец. – Будем знакомы…

* * *

Дорога к воротам обнесенного высоким глухим забором уединенного загородного особняка шла слегка под уклон, и Александр, чтобы не поднимать излишнего шума, выключил двигатель и пустил джип «накатом», остановив его метрах в десяти от цели. Ночь давно перевалила середину, близилось утро, и крыши окрестных зданий четко вырисовывались на фоне светлеющего неба. Тишину нарушала лишь лениво взбрехивающаяся где-то далеко, на пределе слышимости, собака.

– Чертов гаишник, – ругнулся Маркелов, проверяя вынутый из наплечной кобуры пистолет. – На час ведь, зараза, задержал… Но все, похоже, тихо. Спят наши мазурики и ничего не подозревают.

– А гонец их? – спросил Геннадий, которому проверять было нечего, поэтому он нервно протирал очки. – Думаешь, его отсутствие в течение этого часа их не насторожило?

– Ничего, скоро узнаем. Подъедет Володька со своими гавриками, и узнаем…

– А их тоже что-то не видать.

– Ну, это ведь не минутное дело… – Александр уже трижды набирал номер Шацкого, но тот непременно оказывался «временно недоступен». – Может быть, тоже на гаишников нарвались, – пошутил он. – Ждем.

Иванов вздохнул и нахохлился, готовясь к ожиданию.

Небо понемногу светлело.

– Слушай, – пробормотал он, мужественно борясь с зевотой. – А что, ворота тут на ночь запирать не принято?

– Ты о чем? – Майор прищурился сквозь тонированное стекло и, яростно чертыхнувшись про себя, нашарил ручку двери. – Сидишь здесь и не рыпаешься, понял?

– Саш!..

– Никаких «Саш». Тебя закрыть в машине, что ли? Как маленького?..

С пистолетом в руке, Маркелов вдоль забора подобрался к приоткрытым воротам и осторожно заглянул во двор.

– Что там? – услышал он лихорадочный шепот за спиной и чуть не подпрыгнул от неожиданности: слова «дисциплина» в Генкином лексиконе, видимо, не содержалось.

«Ну, гад… – бессильно подумал он. – Ну, гад…»

Заниматься водворением сподвижника на место уже не было времени: из-за колеса косо припаркованного во дворе джипа торчали чьи-то ноги…

* * *

– Похоже, мы опоздали…

Даже Маркелову, видавшему смерть не только с экрана телевизора, в этой гигантской мертвецкой было не по себе, а уж об архивисте не стоит и говорить. На нем просто не было лица, и Александр безуспешно силился оторвать от своего плеча его судорожно стиснутые пальцы.

А смерть была повсюду.