Наследники Дерсу

– Вот-вот, только у нас в реальности рыба и гниёт с головы. – Владимир взял сук и стал пошевеливать дрова в костре, сгребая их в середину на угли, пламя заволновалось, обдавая дымом. – Что-то не сходится у вас. Вот, к примеру, как выполняется первый пункт морального Кодекса, который гласит, что человек человеку друг, товарищ и брат? А? Что-то ваш Хрущёв отправил Жукова в командировку, а без него власть захватил. Грызня на самом верху за партийный трон видна невооружённым глазом. Жуков, самый популярный в стране, был преемником Сталина. Вот и кончили тех, кто хотел власть рабочего класса во всём мире установить. Сначала в Ленина стреляли отравленными пулями, затем Сталина отравили, потом и Жукова отстранили. Я в институте два года учился, историю партии учил и книжки читал, с мудрыми людьми общался в ресторане, слухи-то насчёт Сталина всякие ходят. Может, я от того и запил, что, когда компанией за рюмкой посидишь, все такие родные становятся, откровенничают кто о политике, кто о женщинах. А утром просыпаешься – реальность-то вот она, как на ладошке, каждый для себя старается урвать: кто карьеру сделать, по головам пройтись, кто украсть на работе что-нибудь. О какой святости ты говоришь? Вот где проблема вашего коммунизма, а мы этого видеть не моги.

– Правительство далеко. А наше дело – охранять от пожара тайгу, высаживать кедр и выращивать лес первого бонитета, чтоб запас там был деловой древесины не семьсот кубометров на гектаре, а тысяча!.. Для того мы сюда и заехали за семенами. И хватит спорить, – подвел черту под беседой главный лесничий, – утро вечера мудренее. Спать пора, – подойдя к костру, посушил одежду, подставляя бока, спину и грудь, пошёл раздеваться ко сну.

Незаметно однообразными днями для лесников сгорело и третье бабье лето, октябрь уступал права последнему месяцу осени. Сбросили листву берёзы, осины, рябины, ясени, затем маньчжурские липы и бархат амурский, – приготовились зимовать в чём есть, в окружении вечнозелёных кедров, елей и пихт. И вот не за горами и ноябрь, а он скуёт холодом почву так, что дневное тёплое солнышко её уже не отогреет.

Утро. Запоздалый осенний рассвет просочился в оконце палатки, лесники заворочались в спальниках, нехотя выбрались на свежий морозный воздух, поёживаясь, побрели умываться на речку. Высохшая тёмно-рыжая трава на берегу склонилась своими вершинками в воду, тонкая корочка льда у самого края поблёскивала стеклом, и через неё виднелись камешки на дне.

– Отдохнуть бы не помешало. Как смотришь, командир? – обратился он к Виктору. – Давайте порыбачим! С верховий реки в это время спускается в зимовальные ямы форель и пеструшка. Я на них не ходок, терпения не хватает, неинтересно. Я на кету пойду. Ниже по течению нерестовые ямы есть. Я крючок тройник припас на такой случай. Вот этим если уж зацепил рыбину, так сразу килограмм на пять и вытащил. Да ещё если там икры с литровую банку, так вообще мировой буржуазии на зависть. Вот это рыбалка, я понимаю. План-то по орехам всё равно выполним, шишек хватает, – Владимир загорелся наловить кеты и засолить себе на зиму.

Болотов подумал: «Какой же это отпуск без рыбалки? Ловить момент надо, пока кета на нерест зашла, а мелкая скатывается вниз по течению в зимовальные ямы. Простоять здесь придётся до первых чисел ноября, шишек в тайге много, и можно заработать на новую мебель в квартиру, а там и зима не за горами. Когда ещё будет такой случай выбраться на рыбалку?» – и согласился.

Выпив чаю с сухарями, Владимир достал из кармана рюкзака коробку с рыбацкой снастью, крупный тройной крючок с припаянным к нему свинцовым грузилом, отлитым в столовой ложке, и привязал к нему морским узлом толстую леску.

– Удилище на берегу из ивы вырублю.

– Вот это крючок так крючок! Прямо-таки браконьерский, – удивился Сергей, взяв в ладонь, чтобы почувствовать вес.

– А он и есть браконьерский. Кета на червя не клюет, она в реке не питается, когда идёт по реке на нерест. А это последний ход.

– Разве бывает… предпоследний?

– Кета, бывает, и три раза в речки заходит, – пояснил главный лесничий, – подошёл косяк из океана к берегу, а первый ход в сентябре начинается и поднимается в верховья рек. В ямках ручьёв да речушек отметала самка икру, самцы молоками облили, какая молодь появилась на свет, какая нет, а тут заходит в эту же речку второй косяк из океана. Хвостами расчистили место под кладку своей икры – отложили, облили, погибли тут же: молодь рыбы питается плотью своих родителей. Не успела молодь силы набраться – на подходе третий косяк. После десятого ноября кеты в речках уже не будет. Та, что погибла, стала кормом для молоди, какая скатится по течению медведям на корм. Они сейчас ловят рыбу с икрой на мелководье, жируют.

– Можно перегородить речку сеткой, – добавил Владимир, – но я к этому не готов.

– А как ловят, если наживку рыба не берёт?