Наследники Фауста

– Гляжу, ты и вправду надеешься, что я тебе это позволю, - простодушно сказал я и, сняв кольцо, принялся катать его по ладони. - Ты так уверен в своих силах… Занятный предмет, весьма занятный. Ты дал его тому, кто подписал с тобой договор, а затем той, кто не училась магии. С его помощью они могли позвать тебя, и только, а это, по правде сказать, было осуществлением твоей власти над ними. А теперь тебе не повезло. Я не писал никаких обязательств; доминус Иоганн запрещал мне заниматься магией, но я, как ты любезно заметил, всегда лезу не в свои дела… Колечко недурно, смею сказать; высокая цена, искусная работа… Это ведь серебро? Оно растворяется в царской водке? Или, может быть, лучше будет сперва удалить этот кусочек минерала? Крепким уксусом, или как-то иначе? Нет, жаль портить чужую работу, жаль ее портить. Надень колечко на прутик омелы, свяжи концы вороным волосом…

– Сукин ты сын! - он-таки не выдержал. - Да ты знаешь, что станет с тобой?! Как ни изворачивайся, оно же останется твоим!

– Веселого мало, но ради приятной компании пойду и на это, - ответил я. - Пусть я буду видеть тебя чаще, чем это полезно для пищеварения, но и твои мечты не сбудутся.

Нечистый молчал, наморщив лоб и не глядя на меня. Он слышал мои мысли, но едва ли мог заглянуть глубоко в мой разум и узнать, многое ли мне ведомо сверх того, о чем я сейчас сказал и о чем думал в тот миг: мог видеть страницу, на которой раскрыта книга, но не умел ее листать. По правде, я выложил перед ним три из четырех своих козырей - в магии предметов мне не удалось далеко продвинуться, эти книги полны символов и аллегорий, надежно упрятавших суть вопроса, дабы профан, даже прочтя все слова до единого, не мог понять, о чем говорится. Не мог он знать и того, что именно я сделаю в конце концов: он видел мою любовь к Марии и мою ненависть к нему, желание остаться в живых и желание отомстить воплощению зла, но не мог бы сказать, какая из этих страстей возобладает. Бесам, к нашему счастью, не дано провидеть человеческие поступки. Воистину, я не собирался умирать ни мучительной смертью, ни легкой; я хотел вернуться к жене и в положенное время взять на руки своего ребенка. Но я уповал на то, что и ему не захочется сторожить мои мертвые кости на протяжении ста шестидесяти девяти лет. Я постарался не думать больше о магии, дабы ненароком не обнаружить своего невежества, а стал вспоминать, как вот эта тварь говорила с доминусом Иоганном в последние годы: обнаглевший слуга перед беспомощным хозяином.

Полагаю, злоба, вскипевшая в моей душе, его убедила. Он негромко выругался и вытащил серебряную флягу.

– Коньяк, - сказал он. - Как не пил, так и не пьешь, сволочь? Ну, я сам выпью… Уф-ф. Положим, я с тобой согласился. Что ты, Вагнер, можешь мне предложить?

– Свою службу. За эту службу и кольцо в придачу я получу договор Фауста, и мы расстанемся.

– Твою службу? - нечистый скривил губы. - Скажи-ка мне, как добрые христиане называют того, кто молится и творит милостыню, движимый гордыней, злобой или завистью?

– Хм… лицемер, фарисей или как-нибудь еще похуже.

– Верно. А как я назову паршивца, который берется служить мне, а сам думает о том, как бы «душу свою положить», а чужую спасти? Ты полагаешь, мне нужна такая служба?

– Не ждал, что ты так разборчив.

– Да ладно бы только это. Что ты скажешь, если я назначу тебе срок - три года?

Три года… Три года она без меня, и ребенку будет два… Я же не посмею явиться к ней, будучи его прислужником… Если вообще останусь в живых.

– Какую работу ты мне дашь?

– А на что ты сгодишься?! Убийство? Ох, насмешил! Какой из тебя убийца, глянь в зеркало! Ты думаешь, мы кого попало нанимаем на службу, да еще за такую плату?! Ко злу, так же, как и к добру, не каждый способен, досточтимый господин доктор! Дрянь из тебя слуга, Вагнер!

Торговать бы тебе на рынке. Любую бабу переголосишь.

– Испытай меня, - сказал я вслух.

– Да хоть сию минуту, - нечистый оскалился, взял горстью из воздуха нечто темное и протянул мне. - Вот кусок мяса из кухонного котла. Напитай его мышьяком - сойдет за чеснок! - и брось назад.

– Зачем?

– Плохой слуга. Не твое дело - зачем.

Вот это уже весьма походило на дурной сон. Я поднял с полу свой мешок, положил его на стол, распустил завязки, отыскал нужную склянку. Я должен выполнить его условия, доказать, что могу расплатиться, отслужить. Ведь сумел же я тогда, раньше… Да чего мне стоит обмануть его! Дело дозы. Котел велик…

– Плохой слуга и глупый вдобавок: уже ищешь, как обмануть меня, хоть и знаешь, что тебе это невозможно! Клянусь дном преисподней, что за дурак! Ну, а теперь подумай: зачем мне такая служба? И станешь стараться, ради великой твоей любви, да рехнешься умом! Нет, благодарю покорнейше: умалишенных слуг мы оставляем противной стороне. Предложи мне что-нибудь получше!

– Назови свою цену. Довольно мы потратили времени.