Наследники Феникса (СИ)

Успокоившись и решив сделать вид, что ничего не произошло, она продолжила свою прогулку под мелким дождем. Свернув с дорожки, идущей вокруг пансионата, вампирша направилась в неизвестном ей направлении по тропинке, среди высоких тополей. Здесь не было ни одной живой души, и поэтому она спокойно шла, горевала о доме и наслаждалась одиночеством, которого ей так иногда не хватает. В Минске её ждало огромное здание клана Мирайра, который переехал из наполненной охотниками на вампиров Италии в тихую Восточную Европу. Как же столь юная особа без присмотра и тени оказалась в далёком городке Очакове? И что она здесь искала вот уже третий день? Неизвестно... Единственное, что помнила девушка, так это то, что она по какой-то причине сбежала от своего ленивого слуги Юджина. Вампирша ушла на рассвете, оставив короткую записку: «Скоро вернусь. Мария-Виктория».

Что может быть глупее? Она не помнила, как попала именно сюда, но когда она проснулась, то обнаружила себя в доме у милых стариков. На вопросы, как она здесь оказалась, ответа девушка не получила. Только после долгого сканирования воспоминаний старика Михаила, она узнала, что тот со старухой Любочкой нашёл её на крыльце собственного дома без сознания. Мария-Виктория осталась жить у них, хотя что она тут ищет девушка сама не знала.

Тяжело и грустно на душе. Она впала в такое отчаяние, какое никогда ещё не чувствовала. Девушка не знала, как выбраться с этого городка, как оказалось окружённого магической защитой, не позволяющей выйти вампиру. Откуда оно тут вообще взялось? Интересно, тот парень с Фениксом тоже не может выйти? Но он, казалось, не был заинтересован выбраться из города, иначе бы на неё отреагировал по-другому. Вампирша прочитала это по его… Чему? Чувствам? Мыслям? Может виду? Нет, всё не то… Это скорее похоже на интуицию, некое предчувствие. Значит, он наверняка знает, что здесь происходит. «Какая же я дура, что позволила ему просто так уйти!» – сетовала Мария-Виктория, – «Он точно знает, что произошло здесь. Ведь он… Ах, я совсем запуталась!»

Ещё некоторое время юная девушка размышляла о странном незнакомце, но ей невольно пришлось отвлечься на заросли кустов, между которыми она шла. Они наводили странный ужас своей неестественной высотой и, казалось, отверженностью от всего света. Иногда ночные гуляки, прогуливаясь здесь ночью в одиночку, слышали разные скрипы, шорохи и прочие звуки, которые невозможно пугали. Люди же горячо их убеждали после в том, что это всё вина белой горячки. Мария-Виктория же получала удивительное удовольствие, идучи сейчас здесь, под дождём. Конечно, она тогда ещё не знала, что на самом деле происходит по ночам в этом месте.

Через несколько часов Марию-Викторию охватил невероятный голод. Она быстро перекинулась через нож, что всегда носила собой, и превратилась в белую лисицу. Охота началась. Лисий нюх моментально позволил учуять пару кроликов, резвящихся неподалёку отсюда. Мария-Виктория без труда словила парочку и утолила свой голод. Ей было всего шестнадцать и до того момента, когда ей можно будет попробовать человеческой крови, оставалось не больше двух лет. Таков закон вампиров. Чтобы насладиться кровью человека, они должны стать взрослыми и пройти в обряд посвящения. Например, её кузин Ян и его сестра-близнец Ровена смогут пройти обряд через три месяца, как только им исполнится восемнадцать.

Девушка вернулась домой с последними лучами солнца. Хоть городок и был маленьким, но обладал собственным сокровищем – оперным театром, горько известным своими несчастными случаями во время представлений. Так как Мария-Виктория не знала другого места для того, чтобы хоть как-то развлечься в этой не отпускающей ее дыре, она пошла на премьеру очередной оперы. Вампирша нарядилась в тёмно-красное шёлковое платье, что подарила ей старуха, и уложила волосы с сложную причёску. Красная прядь, которая появилась, когда девушка впервые, ещё ребёнком, взяла в руки камень Феникс, непослушно спадала на плечо. «Ладно, пусть висит – хорошо смотрится»,- подумала юная вампирша, взглянув в зеркало прежде, чем выбежать из дома. Для того, чтобы слиться с толпой, что у неё редко получалось, она внушила богачам этого города, которые не пропускают ни одну премьеру, будто она их давняя знакомая и они обязаны взять её в отдельную ложу.

Театр был скудно украшен, хоть и был местом, куда люди чаще всего приходили покрасоваться перед другими.