Наследники империи

Поняв, что ничего вразумительного от юного бродяги не добиться, Атрий оттолкнул его прочь. Не удержавшись на ногах, Кори упал на охапку сена.

– Княжич! – окликнул своего предводителя один из воинов снаружи. – Взгляни.

Атрий вышел из хижины. Воин указал ему на следы борьбы:

– Здесь был бой. Кругом кровь. Похоже, человек десять прикончили, не иначе.

Атрий опустился на одно колено, коснулся кончиками пальцев мокрой земли.

– Хишимерцы, – произнес он, опознав следы подков и сапог. – Они все-таки нашли бродягу.

– Опоздал, княжич, – не без ехидства заметил Гишер. – Ты же не думал, что храм отправил лишь одного меня на поиски бродяги.

Лежа связанным поперек седла, жрец приподнял голову и оскалился в усмешке. Атрий поднялся на ноги и одним резким ударом вышиб из Гишера сознание и пару зубов.

– По коням! – скомандовал Атрий. – Хишимерцы не могли уйти далеко, и их осталось не больше двух десятков.

Арамейцы вскочили в седла и пришпорили гиппарионов. Отряд помчался на полночь.

Кори на четвереньках подобрался к выходу, поднялся, держась за дверной косяк, и осторожно выглянул наружу. Позади послышалось фырканье. Оглянувшись на унылую кобылу Тангендерга, мальчишка почесал в затылке, потом пощупал шишку на лбу и, наконец, принял решение. После недолгих сборов он вывел кобылу наружу, взобрался ей на спину и умоляюще потребовал:

– Поторопись, милая, мы спешим!

На лошадь его требование не возымело должного действия. Впрочем, даже если бы она и попыталась, вряд ли старой кобыле удалось бы догнать боевых гиппарионов арамейских воинов. Силуэты всадников очень скоро растворились вдали.

Дождь, зарядивший накануне, с рассветом почти прекратился, однако воздух по-прежнему оставался влажным, небо все так же застилала серая пелена. Весь день она нависала над степью тяжелым покровом. Под вечер воздух сгустился сырым туманом, небеса вновь разразились мелким моросящим дождем, грозившим затянуться на пару дней.

С наступлением сумерек воины Атрия спешились и повели за собой гиппарионов в поводу. Опытные следопыты шли впереди, но даже они не смогли распознать следы хишимерцев, когда на степь опустилась ночь.

– Не останавливаться, – тихо поторопил своих бойцов Атрий.

– Темно, – так же тихо отозвался один из воинов. – Хишимерцы там, впереди, они тоже не могут двигаться дальше в темноте. Как бы нам не наткнуться на них нежданно для самих себя.

Казалось, ночь уже просто не может стать темнее, но взглядам людей чудилось что-то еще более темное во мраке. Словно что-то безмерно огромное вышло в степь с приходом ночи. Незначительные дуновения ветра касались лиц влажным густым туманом, но арамейцам казалось, что к ним со всех сторон тянутся незримые щупальца таинственных чудовищ, вызванных на подмогу хишимерскими жрецами. Бывалые воины, не раз встречавшие опасность лицом к лицу, теперь поеживались, чувствуя нечто, от чего леденило душу.

Гишер все так же лежал поперек седла со связанными руками и ногами. Кроме того, ручные и ножные путы соединялись веревкой под брюхом гиппариона, что не позволяло пленнику просто спрыгнуть на землю. Впрочем, основательно избитое и замерзшее тело уже повиновалось с трудом. Дорожный плащ, покрывавший спину, впитал дождевую влагу и потяжелел, струйки воды стекали по спине на шею, проникали в уши, ноздри, глаза. Как и арамейцы, хишимерский жрец чувствовал присутствие в степи чего-то сильного, грозного.

Очередное прикосновение будто даже толкнуло гиппариона, мягко и практически незаметно, но вместе с тем жестко и непреклонно. Лишь один Гишер почувствовал, что весь арамейский отряд постепенно отклоняется в сторону от намеченного пути.

Веревка под брюхом гиппариона натянулась, словно зацепилась за что-то в траве, и лопнула. Гишер приподнял голову. Влажная темнота толкнула в плечи, пленник соскользнул с седла. Стиснув челюсти, чтобы не выпустить из глотки стон, он сжался в комок и откатился в сторону, избегая встречи с копытами гиппарионов и сапогами арамейцев, шедших следом. В кромешной тьме воины провели своих коней мимо.

Через некоторое время жрец решился сесть. Он попытался распутать веревки на ногах, онемевшие разбитые пальцы плохо слушались. Распутать намокшие узлы на руках зубами так же не получилось. Так и не достигнув успеха, жрец пополз туда, где чувствовал присутствие другого служителя своего культа.