Наследники казачьей славы

Флотилия под командой Саввы Белого отправилась морем и 25 августа 1792 года прибыла на Тамань. Конница и обоз следовали своим ходом под командой Захария Чепеги. Наибольшую трудность представляли переправы через Буг, Днепр и Дон. Кони реки переплывали, им это было не впервые, но обозы со скарбом, женщинами и малыми детьми переправлять через большие реки было опасно. Через Днепр перебраться помогли регулярные части. У Дона простояли несколько дней. Дон в том году был полноводным: хотя стояла жара, но в верховьях прошли обильные дожди, река вспучилась. Узнав о продвижении запорожцев, донские казаки предложили свою помощь. Сколачивали легкие настилы над огромными донскими челнами. Загоняли подводы и пускали челны вниз по течению, умело направляя их к противоположному берегу. За три дня переправили весь отряд Чепеги. Некоторые многодетные семьи упросили остаться у донцов, которые говорили, что за Доном земли – непочатый край.

Когда обогнули Азовское море, стали попадаться лиманы, кишащие рыбой, но вода не радовала: была соленой. Начался ропот: «Куда привели? Где тут чернозем, когда кругом песок?» От куреней выделили верховых и отправили вверх по реке Ее разузнать, что там дальше. Спустя сутки разведчики вернулись и доложили, что примерно через полдня хода на лошади начинаются черноземы, трава выше роста человеческого, встречаются низкие заболоченные места, но на гривках сухо, кое-где попадаются куртины леса.

Начались дожди. Обозы вязли в грязи. Атаманы приняли решение зазимовать на Ейской косе.

Переправившись через Ею, стали объединяться по куреням, как когда-то в Запорожской Сечи. Войско верных казаков собиралось со всей «неньки Украины». Черниговцы, деды которых сражались под Полтавой под началом Петра, называли себя петровцами. Таких набралось около полста человек: тридцать семейных, остальные – бобыли, вольные казаки. Многие говорили, что их суженые, просватанные перед уходом на Кубань, примкнут к последнему обозу.

Нестор, жилистый, тощий, светло-русый казак, женился на Буге в годах, когда уже седина в бороду лезла. Молодую жену оберегал: была на сносях. По ночам лежал под бричкой, посматривал на звездное небо и думал: «Не зря все-таки жизнь прожил. Родился еще в Запорожской Сечи, парубковал долго. Дрался на острове Березань, пластался на бастионах Измаила. Тело в десятках отметин – память о тех боях». Живуч оказался, после каждого сражения, немного отлежавшись, рвался к товарищам. В последнем бою в Бессарабии пуля застряла в берцовой кости. Идти было тяжело. Тягловая лошадь выбивалась из сил, везя домашний скарб, необходимый в семейной жизни. Холостому много ли надо? Хороший конь, острая дедовская сабля да ружье в обозе. Люлькой Нестор не обзавелся, дыма табака не переносил, зато после боя любил пару чарок горилки опрокинуть, поплясать в кругу, наплясавшись – попеть старые казацкие песни о былой славе Запорожской Сечи.

Галина побледнела, осунулась, часто плакала. Толстая темно- русая коса до пят стала осыпаться, пришлось обрезать до пояса. Нестор нервничал: ничем не мог порадовать свою голубушку.

Наконец выбрали для лагеря место между крутыми оврагами. Начали вязать камыш, сооружать жилища. Нестор нарезал два десятка снопов, устроил из них шалаш. Усадил в нем на шкуры Галю и начал рыть землянку в склоне оврага. Песчаная земля поддавалась легко, но через два аршина пошел ракушечник, который не осыпался. Съездил на Воронке вверх по реке, нарубил ветлы, соорудил двускатную крышу, уложил камыш, а по нему – дерн. Вода не затекала, как у других, и к тому же тепло не уходило вверх.

Когда мазал глиной пол, услышал из шалаша крик: «Нестор! Нестор!» Подбежал, а Галя просит: «Беги скорее за бабой Марфой!» Для бабы Марфы было не впервые принимать на свет божий младенцев. Вскоре услышал детский крик. Баба Марфа, вылезая из шалаша, приговаривала: «Казак, наш, петровского роду, радуйся, Нестор». Откуда-то появился в длинной рясе отец Макарий: «Слава Богу, что разродилась. Иваном назовем. Сегодня – Иванов день».

Забот у Нестора прибавилось: уход за женой и ребенком, за лошадьми – верховой и выездной.

В марте солнце стало настырно пригревать, поляны подсыхали. С Тамани прискакал гонец от Саввы Белого с требованием двигаться к общему месту сбора.