Наследники Хамерфела

Подобная мысль заставила Аластера обеспокоиться. Ему этого совершенно не хотелось. Если сейчас между ним и Флорией была связь, то не подглядела ли она, как он флиртует с девчонкой из семейства Сторнов, и не посчитала ли его за беспутного обманщика? Может ли она просмотреть его сознание и что с ней будет, когда она обнаружит там сплошные образы Ленизы? Аластер поймал себя на том, что мысленно пытался объясниться с невестой, но тут вдруг осекся, вспомнив о Конне, который, тут уж без всяких сомнений, был телепатически связан с ним и мог читать его самые сокровенные мысли. Никогда он не сможет ни наврать Конну, ни заставить его поверить в свои благие намерения…

Что за жизнь такая, когда все твои самые интимные мысли и побуждения выставлены напоказ перед столькими людьми?!

Это его пугало. Он всегда был открыт Конну. Его брат, возможно, знал его даже лучше, чем Аластер знал сам себя, и это ужасало. Но еще более ужасно было понимание того, что брат знал и худшее, на что он способен…

Юноша попытался мысленно представить себе лицо Флории, и ничего не получилось, перед ним возникала лишь лукавая улыбка Ленизы.

Тогда Аластер усилием воли отбросил игривые мысли и сосредоточился на борьбе с пожаром. Краем глаза он замечал, что старый лорд Сторн не отстает от молодых мужчин, делая свою часть тяжелой работы, и даже больше. Когда Лениза вновь подошла с ведром, Аластер заметил, что из ведра на этот раз шел парок, и решил, что это, наверное, какой-то травяной чай. Лениза остановилась возле деда, и Аластер услыхал их разговор.

— Это глупо, дедушка. Ты не настолько силен, чтобы в твои годы делать такую работу.

— Не болтай чепухи, девочка. Я выполнял эту работу всю жизнь и не собираюсь бросать ее сейчас! Делай свое дело и не пытайся давить или командовать мной.

Под его пронзительным взглядом другие девушки наверняка растаяли бы на месте, но Лениза не намеревалась уступать.

— А какая будет польза, если ты упадешь в обморок от жары? Неужели это будет хороший пример для наших людей?

— Так что ты хочешь, чтобы я сделал? — проворчал он. — Я тушу пожары каждое лето, с детского возраста, уже семьдесят лет подряд.

— Тебе не кажется, что ты уже выполнил свою норму в этой жизни, дедушка? Никто не станет уважать тебя меньше, если ты пойдешь в лагерь и возьмешься там за более легкую работу.

— Тогда я не смогу приказывать людям делать то, чего не делаю сам, внучка. Давай занимайся своей работой, а мою оставь мне.

Аластер невольно восхитился упрямством старика. Когда Лениза подошла к нему, он подхватил ведро, приник к нему губами и с жадностью начал пить. Там действительно оказался чай из неизвестных ему трав, с сильным ароматом, исключительно хорошо утолявший жажду и моментально устранявший сухость в горле.

Возвращая ведро, он поблагодарил ее и спросил:

— Твой дед всегда работает на пожарах вместе со своими людьми?

— Сколько я его помню, и как говорят, то же делал и до моего рождения, — ответила она. — Но теперь он действительно слишком стар. Как бы мне хотелось увести его в лагерь. Сердце у него слабовато.

— Да, это похоже на правду, но я могу только восхищаться его здоровьем, которое позволяет работать ему наравне со своими людьми, — честно сказал Аластер, и она улыбнулась.

— Значит, вы не считаете моего бедного старого дедушку настоящим людоедом, лорд Хамерфел?

Она произнесла это с озорными нотками. Аластер сделал ей знак говорить потише; перемирие на пожаре — может, и закон в горах, и благородные люди, как Сторн, возможно, честно его соблюдают, но как он мог верить остальным окружавшим его незнакомцам! Узнай они — кто он, его могут убить.

— Плохой подарок для сердца вашего дедушки — узнать, что его заклятый враг стоит рядом с ним!

На это Лениза с достоинством ответила:

— Неужели вы верите, что мой дед позволит так опозориться — нарушить пожарное перемирие, наш самый древний закон?

— Я думал так лишь до тех пор, пока не увидел его, вы ведь сами знаете, что сплетни и слухи могут сделать чудовище даже из самого Святого Валентина в снегах, — произнес Аластер, но про себя был уверен, что не стоит давать лорду Сторну такого шанса. — Про вашего деда тоже ходит много слухов.

— По большей части — наверняка хороших, — сказала девушка. — Вы уже напились? Мне надо идти дальше, иначе он опять будет меня ругать.

Аластер неохотно отдал ведро и опять нагнулся, приступая к работе. У него не было никакой привычки к ручному труду, поэтому сейчас спину ломило и каждый мускул на руках и ногах, казалось, выл от боли. Ладони, даже защищенные толстыми кожаными рукавицами, зудели так, словно с них содрали кожу. Аластер бросил взгляд на небо, откуда палящее солнце посылало свои безжалостные лучи. Хоть бы облачко появилось! Рубашка прилипла к спине. Время едва перевалило за полдень, и он ощущал, что до ужина еще целая вечность.

Если бы девушка предложила Аластеру более легкую работу в лагере, он бы моментально согласился. Хамерфел с тоской посмотрел вслед удалявшейся от него вдоль строя лиловой шляпке.