Наследники Хамерфела

После этого сражение продолжалось недолго. Через несколько минут скатфеллцы сдались. Аластер вновь взял себя в руки, отряхнул с платья пыль и вышел на поляну с парламентерским флагом в руках, стараясь выглядеть как можно более солидно. Через некоторое время навстречу ему показался высокий дородный горец с огненно-рыжими волосами и двуглавым орлом Алдаранов на тунике. Он резко крикнул:

— Я — Колин Алдаран из Скатфелла. А ты, насколько я понимаю, Хамерфел!

— Да, но, вероятно, не тот, которого ты ждал, — так же резко ответил Аластер, и Алдаран ухмыльнулся.

— Об этом ты расскажешь мне на пирушке в теплом месте, — грубо сказал он. — Я достаточно наслышан, чтобы не понимать, о чем идет речь. А теперь я хочу знать, почему ты объединился против меня с нижнеземельцами и королем Хастуром?

Аластер некоторое время молчал, размышляя.

— Я бы сказал, если сначала ты поведаешь мне, зачем ты и твои люди шли с полной выкладкой против короля Айдана, у которого с собой только почетный эскорт и который прибыл в эти горы как частное лицо, чтобы прекратить старинную вражду между Хамерфелами и Сторнами…

— Так я тебе и поверил, — насмешливо бросил Скатфелл. — Даже здесь, в горах, мы знаем, что Хастуры хотят прибрать к рукам все наши земли.

Аластер молчал, чувствуя, что его уверенность пошатнулась. Неужели король Айдан действительно хочет подчинить себе Хеллеры? Аластеру казалось, что король миролюбив, а кроме того, у него слишком много забот в Нижних Землях, и он просто хотел прекратить никому не нужное кровопролитие.

Колин из Скатфелла увидал подошедшего к ним Конна и произнес:

— Значит, вы оба живы? Мне говорили, что близнецы Хамерфелы были убиты много лет назад. Теперь я понимаю: здесь есть о чем рассказать, и хотел бы услышать всю историю из первых уст.

— Ты обязательно услышишь, причем в виде баллады, — сказал подошедший Гейвин. Он с грустью посмотрел на тело старой собаки, оставленное Аластером у края поляны. — И она тоже будет героем этой баллады — собака, сражавшаяся как женщина-воин, чтобы защитить своего хозяина. Но мне кажется, что в переговорах должны участвовать еще и Айдан со Сторном. — Он указал на шедших к ним двоих мужчин в сопровождении Эрминии, Флории, Ленизы и Джермиллы. Тогда налицо будут все участники междоусобицы.

Колин из Скатфелла улыбнулся.

— Это не совсем так, я ни с кем не состою во вражде. Хотя мой кузен с юга, похоже, пытается завязать со мной ссору. Теперь скажите, зачем вы настроили всех медведей и кроликов в этих лесах против меня, и я буду считать, что между нами мир.

— С удовольствием, — произнес Аластер. — У меня нет претензий к Алдарану, по крайней мере, мне не известно о таковых. Одной вражды для меня хватает с лихвой! Мы подняли зверей, чтобы помочь королю Айдану, шедшему сюда в сопровождении двух десятков телохранителей рассудить меня с лордом Сторном. И у него нет намерений затевать ссору с тобой, хотя кто знает, о чем он мог подумать, обнаружив, что ты встречаешь его армией, тогда как он пришел сюда безоружный. Я тоже хотел бы это знать.

— Итак — опять все сначала, — едва не впадая в ярость, произнес Колин. — Я вышел в поход против королей Хастуров, которые хотят завоевать Алдаран.

На поляне появился Хастур в сопровождении десятка воинов и нескольких герольдов. С ним был и Валентин Хастур. Колин смерил их колючим взглядом.

— Если мы будем вспоминать все причины разногласий между Хастурами и Алдаранами, то проторчим здесь до завтрашнего вечера и ни к чему не придем. Я здесь, — произнес король Айдан, — чтобы положить конец вражде между Сторнами и Хамерфелами. Других причин нет.

— А откуда я могу это знать? — спросил Алдаран.

— Хочешь верь, хочешь — нет, но я явился единственно ради того, чтобы покончить с враждой Сторнов и Хамерфелов. Она длилась слишком много поколений, и слишком мало людей осталось в каждом из этих родов. Никто из живущих ныне не знает, кто здесь прав, кто — виноват, и никогда не узнает. Скажи мне, Сторн, согласен ли ты протянуть руку дружбы лорду Хамерфелу и дать клятву соблюдать мир в этих горах?

— Согласен, — обдуманно ответил лорд Сторн. — И более того, я отдаю ему руку моей внучатой племянницы Ленизы, в результате чего наши земли объединятся, и так будет на протяжение последующих поколений.

— Я с радостью беру ее в жены, — официально произнес Аластер, — если она на это согласна.

— О, думаю, она возражать не будет, — сухо сказал Сторн. — Мне довелось выслушать весь тот сентиментальный вздор, что несла она о тебе гувернантке в твое отсутствие. Она будет твоей, не правда ли, девочка?

— Если ты таким тоном называешь меня девочкой и отстраняешь от себя только для того, чтобы покончить с какой-то старинной враждой, то я надену меч, буду жить и умру незамужней, как одна из меченосиц! Ты возьмешь меня к себе, Джермилла?

Рассмеявшись, Джермилла ответила:

— Что ты будешь делать, если я скажу «да», глупышка? Говорю тебе, выходи-ка ты замуж за Хамерфела и воспитай с полдюжины дочерей, а потом, если они захотят, разреши им носить меч.