Наследники Ленина

шеным темпом двинуть развитие нашей промышленности, но это могло бы вызвать превышение ввоза над вывозом, образовался бы пассивный торговый баланс, была бы подорвана наша валюта, т.е. была бы подорвана та основа, на почве которой только и возможно планомерное развитие промышленности. Можно было бы, не глядя на это, двинуть вперед экспорт во всю бешеным темпом, не обращая внимания на состояние внутреннего рынка, но это обязательно вызвало бы большие осложнения в городах в смысле бешеного поднятия цен на сельскохозяйственные продукты, в смысле подрыва, стало быть, заработной платы. Можно было бы поднять вовсю заработную плату рабочих не только до довоенного уровня, но и выше, но это вызвало бы понижение темпа развития нашей промышленности, ибо развертывание промышленности при наших условиях, при отсутствии займов извне, при отсутствии кредита, возможно лишь на основе накопления некоторой прибыли, необходимой для финансирования и питания промышленности. А это было бы исключено, т.е. было бы исключено сколько-нибудь серьезное накопление, если бы темп подъема заработной платы был взят нами чрезвычайно ускоренно".

Оперируя бухаринской формулой о двух уклонах, Сталин и в этой острой области выступил с защитой взглядов правых коммунистов:

"Говорят о кулацком уклоне в партии... Это глупо. В партии не может быть кулацкого уклона, а есть лишь уклон в преуменьшении роли кулака и вообще капиталистических элементов в деревне, в замазывании кулацкой опасности. Но есть и второй уклон, состоящий в раздувании роли кулака и вообще капиталистических элементов в деревне, в панике перед этими элементами, в отрицании того, что союз пролетариата и бедноты с середняком возможен и целесообразен. Какой уклон хуже? Оба хуже, но если задать вопрос коммунистам, к чему готова партия, к тому, чтобы раздеть кулака или к тому, чтобы этого не делать, но итти к союзу с середняком, я думаю, что из 100 коммунистов 99 скажут, что партия более всего подготовлена к лозунгу -- бей кулака! Дай только, и мигом разденут кулака. А вот что касается того, чтобы не раскулачивать, а вести более сложную политику изоляции кулака чрез союз с середняком, то это дело не так

легко переварить. Вот почему я думаю, что в своей борьбе против обоих уклонов партия все же должна сосредоточить огонь на втором уклоне (аплодисменты). Этот второй уклон ведет к разжиганию классовой борьбы в деревне, к возврату комбедовской политики раскулачивания, к провозглашению, стало быть, гражданской борьбы в нашей стране, и, таким образом, к срыву всей нашей строительной работы".

В декабре 1925 г., как и в мае и июне, Сталин, как видим, продолжает быть вместе с Бухариным, против "разжигания классовой борьбы", против "гражданской войны", значит, за гражданский мир. Мы не можем останавливаться на том, что на съезде говорили Зиновьев, Каменев и их подручные из ленинградской оппозиции. Самое существенное в их речах мы уже изложили. Вся оппозиция слушала с крайним раздражением призыв Сталина открыть огонь по оппозиции, как самом опасном уклоне. В этом она видела новую победу правых коммунистов. Ближайшей целью оппозиции было свергнуть и уничтожить в Политбюро подавляющее влияние Бухарина, Рыкова, Томского и идущих за ними Калинина и Молотова. Сталин отбил эту атаку, категорически объявив: без Рыкова, Бухарина, Томского, Калинина, Молотова руководить страной невозможно.

Самой одиозной в глазах опппозиции фигурой был, конечно, Бухарин, на него она направляла свои главные удары. "Вы, очевидно, воскликнул Калинин, -- крови бухаринской хотите, производя жестокий его обстрел, желая свести на нет одного из крупнейших авторитетов нашей партии". Подхватывая слова Калинина, Сталин наступал на оппозицию:

"Почему продолжается разнузданная травля тов. Бухарина? Они требуют крови Бухарина. Именно этого требует Зиновьев, заостряя вопрос о Бухарина. Крови Бухарина требуете? Не дадим вам его крови, так и знайте". Эти слова были покрыта громкими аплодисментами. А Рыков, с целью показать ценность и теоретическую прозорливость Бухарина и еще больше реабилитировать его от какой-либо склонности к кулацкому уклону, счел нужным выступить со следующим дифирамбом по адресу Бухарина:

"Я хочу о тов. Бухарине сказать, что первый, кто у нас в партии установил существование двух уклонов и их опас

ность, был именно тов. Бухарин. Наличие их он установил уже тогда, когда еще никто об этом не говорил. Он определил их наличие в своей речи на XIV конференции".

Рыков и Бухарин в кулацкую опасность совсем не верили. Поэтому дружеское сообщение Рыкова о Бухарине нужно принять с соответствующей поправкой. В заключение несколько выдержек из речи на Съезде Каменева: