Наследники минного поля

Поколебавшись, она достала драгоценный пузырек йода и отлила с чайную ложку в пустой флакончик от духов, который был у Мани куклой Фифи. Она бы и сама со Светой пошла, но опоздать в кафе — значило почти наверняка потерять место, а у Светы распорядок дня был вольный.

А уже через несколько дней она начала ворчать:

— Да не еды жалко! Едой как не поделиться, что мы, не люди, что ли? Чего я жалею? Коптилку дала, масло дала, и жакетку, и всё… Что мы, сами горя не видели? А мне обидно, что ты там с утра до вечера пропадаешь. Приворожила тебя эта цыганка, что ли? Ты домой теперь только ночевать и приходишь… Кто она тебе такая, что ты всё с ней?

Света неожиданно ощетинилась:

— А вы мне кто такая? Вы мне мама меня ругать, да? Где хочу, там и хожу!

Муся ничего не нашлась ответить. Только тихо заплакала, когда Света выскочила из дому. Трудно спорить: сколько эта девочка для них сделала, и Анечка с Алёшей — тоже ведь, если разобраться, чужие люди. Соседи, а ближе всякой родни… Где бы она сейчас была с Маней и Петриком, если б не они? Девочка вправе упрекать… Для неё чужих нет, ей все свои, и эта цыганка тоже. Такое это дитя… А обидно: почему так зло? Что она, виновата, что она ей не мама? Она бы хотела быть ей мамой… с радостью бы была…

А Света вовсе и не думала упрекать. Она и сама не знала, зачем так нагрубила. Ну, поворчала тётя Муся — это уж такое взрослое дело. Она же добрая, Света знает. Просто сегодня был Светин день рождения, а этого никто не знал на всём белом свете. Не ждать же от Андрейки, чтобы он помнил даты и смотрел каждый день на календарик, вырезанный из газеты.

Просто ей исполнилось двенадцать лет. Трудный возраст для девочки.

А с цыганкой бабой Грушей (хотя Света подозревала, что это не настоящее её имя) было и вправду интереснее всего на свете! Она была немного странная. Например, от йода отказалась, а каждый день, после собачьего вылизывания, собирала клоки паутины по стенам и налепляла прямо на рану. Говорила, что так лучше всего зарастёт. Смотреть муторно. Но, действительно, рана затягивалась с каждым днем. А зато какие она знала удивительные вещи!

Когда в щели крышки сочился дневной свет, доставала из-под юбок затрёпанную колоду карт и учила Свету, какие дамы бубновые, какие червонные, и что такое трефовые неприятности.

И рассказывала, что если хочешь узнать, врёт ли человек — пустое дело смотреть в глаза: надо смотреть на руки и ещё слушать, часто ли повторяется в его разговоре "не".

И что у каждого человека есть маленькие движения, которые означают "да" или "нет", и это и есть настоящие "да" и "нет", неважно, что человек при этом говорит и даже думает.

И что на лесть падки только самые глупые женщины, а умные, наоборот, настораживаются. А мужчины попадаются все, как один, даже если прикидываются, что это им не нравится.

И что такое — чувствовать карту, и почему карта к одним людям идет, а к другим нет.

А песни она какие знала! И учила Свету напеву, и где голосом замирать, а где притопнуть ногой. Только она поводила левым плечом, а Света должна была обоими.

Самое замечательное — был старухин шар. С маленькое яблоко, из мутноватого стекла, подставленный под луч света из щели, он начинал будто светиться изнутри. Баба Груша велела Свете в него смотреть, не отводя взгляда:

— Видишь что-нибудь?

Конечно, Света видела: шар показывал картинки, только ненадолго. Миг-другой, и картинка начинала дрожать, расплываться, а потом шла следующая, совсем уже про другое. А что кто говорил — было не слыхать: только картинки.

— Вижу, дядя и тётка младенчика купают… корыто с ручками… Это девочка, у неё девочкина писька… Вот, достали из корыта на полотенце, дядька ножку целует, а она дрыгается… Всё, уплыло.

— Ты их знаешь, этих людей?

— Нет, никогда не видела.

Старуха удивилась:

— Ты с ними повязана, а не знаешь? А ну, смотри ещё.

И опять Света видела незнакомых людей и каких-то птиц, летящих кругами, и много-много огней, а некоторые люди были одеты не по-нашему, а потом был какой-то обрыв, и там две женщины в очень коротких юбках стояли, взявшись за руки.

Баба Груша все это выслушала и сказала:

Это редко бывает. Раз в сто лет. Многие видят, только своё, а чтоб так — это уже судьба твоя такая. У моей прабабки такое было, говорят. Значит, ты скоро и слышать начнешь. Не бойся, спрашивай шар, он тебе всё покажет. А вырастешь, перестанешь видеть — береги, детям отдашь.

— Баба Груша, мы всегда теперь будем вместе? Да? Вы пойдете с нами жить?

Старуха усмехнулась:

— Мы с тобой тоже повязаны. А знаешь, как надо делать, чтобы звери тебя не боялись?

Они много говорили про зверей, и Света заодно поняла, почему она всё-таки немножко боится крыс, и как крысы это делают. И про людей они говорили, мужчин и женщин, и от чего зависит быть красивой. И про давние времена, и про всякие деревья и травы, и про стоячую воду, и про текучую, и кому золото приносит удачу, а кому одно горе, если его носить.