Наследники мира

Выдохнув и опустошив половину фляги, я рассматривала мужской силуэт, наполовину погруженный в воду, и не представляла, что вообще творится в голове этого существа? Решив не забивать свои мысли ещё и этим, я уронила голову на одну из сумок, используя её в качестве подушки, и на несколько минут закрыла глаза, надеясь дать им возможность отдохнуть.

Меня разбудило едва ощутимое прикосновение к плечу, заставившее вздрогнуть и распахнуть глаза. Когда я смогла уснуть, не помнила, но, увидев нависшее надо мной лицо, облегчённо выдохнула и расслабилась. Спустя всего пару секунд я поняла, что напрасно. Длинные чёрные волосы спутника были мокрыми и капли с их кончиков падали прямо на меня, заставляя морщиться от неприятного ощущения и запаха тины и водорослей. Нахмуренный лоб и сведённые брови Хенорпа говорили лучше любых слов, а этот мужчина ещё даже рта не открывал. Предвидя тираду язвительных замечаний или наставлений, я нашла в себе силы приподняться и сесть, в то время как он выпрямился и отошёл на своё спальное место, которое так и осталось смятым с момента ухода Бога в реку.

– Твоя очередь, – неожиданно спокойно отозвался он, устраиваясь возле догоревшего костра и пытаясь снова его разжечь. Наблюдая за действиями спутника буквально пару секунд, я столкнулась с холодными зелёными глазами и решила не спорить.

Наши поиски фибулы так и продолжались. Мы двигались вниз по течению реки, перемещая лагерь вместе с местом поиска, но ничего так и не нашли. Несколько раз я пыталась начать разговор о бесполезности этой затеи, но каждый раз прикусывала язык и мирилась с тем, что мои слова всё равно не будут услышаны. Наблюдая за Хенорпом и его поведением, меня поражало то стремление, с которым он каждый раз отправлялся в воду, и почему-то мне не нравилось, как сжималось моё сердце от жалости. Да, именно от жалости. Я искренне жалела Бога смерти, и это особенно казалось мне невероятным. Ведь это существо намеренно переступило границу страны, где лишалось своих божественных сил, уподобилось простому человеку, хоть и бессмертному, но нуждающемуся в отдыхе, сне и пище. Оно проехало через всю страну, провело многие часы, обыскивая дно реки, и всё это ради кого? Обезумевшего разума моего отца, заключённого в фибулу. Каждый раз, когда Хенорп выныривал без результатов, мне всё больше становилось его жаль.

Когда же мы упёрлись в обрыв, с которого река стремительно падала и впадала в море, нам было больше негде искать, и спутник знал это. Наблюдая за ним краем глаза, я не заметила каких-либо эмоций на лице или во взгляде. Это тоже поражало, хотя не должно было, ведь он Бог, а им особо несвойственны человеческие чувства, как я успела узнать. Стоя на самом краю обрыва и наблюдая за потоками казавшейся голубой воды, Хенорп выглядел жутко одиноко, что мне захотелось его обнять, но внутренний голос отговорил это делать.

– Придётся продолжить поиски за пределами Апатии, но там у меня хоть больше возможностей. Тебе можно вернуться в поместье, – неожиданно произнёс он и резко шагнул вперёд.

Бросившись к Богу смерти, я протянула руку, пытаясь схватить его, но не успела. Фигура стремительно неслась вниз с обрыва, и при виде этого у меня буквально остановилось сердце, пропустив пару ударов. Задержав дыхание, я не могла сделать ни вдоха, пока не увидела, как он погрузился в воду с головой, а затем спокойно вынырнул и поплыл прочь. Прочь от границы моей страны, туда, где его божественная сила вернётся, и он станет собой.

– Вот же засранец, – недовольно буркнула я, оставшись в одиночестве на краю обрыва, вдали от дома, наедине с двумя лошадьми.

***

Выбравшись из остывшей ванны, я поспешила принять от служанки полотенце и закуталась в него, прежде чем она подала мне халат. Холодная вода ещё очень долго будет у меня ассоциироваться с рекой, и с этим определённо что-то надо делать, только что? Насильно валяться в остывшей ванне и пытаться получать удовольствие, уткнувшись носом в лаванду? Ведь и запах тины и водорослей никак не хотел меня покидать, сколько бы бутылочек с ароматическими маслами я на себя ни вылила. Видимо, он теперь так и будет меня преследовать вместе с неприятным ощущением на кончиках пальцев, ощупывающих склизкое дно столько дней подряд. Как же хорошо снова оказаться дома, а не в глуши леса, да ещё и в одиночестве.