Наследники по прямой.Трилогия (СИ)

Виктор очнулся и попытался шевельнуться, но ничего не вышло. Шевелить он мог только головой, и то, как быстро убедился, в довольнотаки ограниченной степени. Он, тем не менее, повернул голову сначала влево, потом – вправо. То, что он увидел, повергло его в беспокойство. Страха он не испытывал – настоящего страха. Но… Виктора беспокоило, что он совершенно не помнил, как очутился в том положении, в котором находился сейчас – как и то, что рот был тщательно забинтован. Не слишком плотно, но ни заговорить, ни закричать не вышло. Он попытался ещё раз как следует оглядеться. Помещение было ярко освещено и представляло собой кубическую комнату практически без всякой мебели, если не считать за мебель кровать, в которой лежал сам Виктор, и металлический шкафчик, стоявший чуть дальше, чем следовало, чтобы до него можно было дотянуться лежащему на кровати. В стене справа от него угадывался проём двери – без косяков и порогов. В противоположной стене находилось нечто, похожее на массивный люк, выполненный как конструктивная часть стены. Помимо весьма необычных зрительных, присутствовала целая гамма весьма необычных ощущений иного рода. Вопервых, полнейшая, едва ли не осязаемая тишина. Вовторых, чувство, что он находится внутри металлического сейфа наподобие банковского хранилища. Втретьих, непонятное лёгкое, почти незаметное, жжение в пенисе и в сфинктере. Чувство замкнутого пространства окончательно окрепло, когда Виктор понял, что помещение имеет металлические стенки.

Дверь распахнулась – медленно, как свойственно тяжёлой двери сейфа – и в помещение вошёл очень высокий молодой мужчина, одетый в нечто, напоминающее военную форму, безукоризненно подогнанную по его фигуре, представлявшей собой предмет чёрной зависти какогонибудь античного дискобола. В руках у него были стул – обыкновенный, ничем не примечательный стул, из тех, что называют «венскими» – и массивная трость. Вошедший както очень ловко и необычайно быстро разбинтовал Виктору рот и сел так, чтобы Ротшильду не представляло чрезмерного напряжения смотреть на него.

– Здравствуйте, Виктор, – проговорил Гурьев, устраиваясь поудобнее и ставя Близнецов между колен. Знакомая вибрация хорошо ощущалась. – Можете называть меня «сэр», или «мистер», как вам больше нравится.

– Могу я называть вас «мистер ублюдок», сэр? – улыбнулся в ответ Ротшильд.

– Пожалуйста, – благосклонно кивнул Гурьев. – Это меня совершенно не трогает, как и все прочие оскорбительные прозвища на всех прочих известных вам, дорогой Виктор, языках и наречиях. У меня очень тренированная психика, и всякие детские фокусы, вроде громкого голоса, презрительных интонаций и так называемой обсценной [237]лексики, на меня никак не действуют.

– Давайте проверим, мистер поганая сволочь.

– Сколько угодно, – Гурьев ослепительно улыбнулся. – Вам не кажется, что мы теряем время? У вас его совсем немного.

– Это у вас его очень мало, мистер урод. Разумеется, вы торопитесь, тупая скотина, потому что понимаете – меня будут искать. Мистер жопная дыра, сэр. Зато я могу подождать, вонючка.

– Даа, – разочарованно протянул Гурьев. – Английский язык людей вашего круга и воспитания както довольно беден в определённом отношении, вы не находите? Вам следовало бы взять несколько уроков у докеров, интересы которых вы некогда жаждали защищать. Попробуйте немецкий или французский. Конечно, с идишем мало что сравнится, но вы вряд ли знаете чтонибудь понастоящему занимательное.

– Знаю. Мамзер. [238]

– Нет, это не идиш, – вздохнул Гурьев. – Это арамейский. И это не столько ругательство, сколько юридический термин. Но вы продолжайте, продолжайте. В конце концов, пять, даже десять минут ничего не решают принципиально. Вы устанете и разнервничаетесь, а это мне только поможет. Хотите, я вам коечто подскажу? Вот, например: мискен, шмендрик, шмок, какер, пишер, лузер, шнорер, штинкер, пацлуах, кликер, алув, небех, цилайгер, кунилемл. Запомнили? Только интонацией подыграйте, чтобы всё прозвучало, как надо.

– Да, чуть не забыл: твоя мать – отвратительная гнилоротая шлюха.