Наследники предтеч 4

Также краем уха я слышала, что с пережиганием древесины в уголь возникли проблемы. В яму нельзя было класть не только свежесрубленные, но и вообще ещё живые поленья. Если в костре их удавалось отличить легко (древесина вместо того, чтобы гореть, начинала пениться) и быстро вытащить, то в яме такой возможности не было, а несколько деревянных огнетушителей портили всю партию. Так что приходилось дрова сначала колоть, а потом давать им вылежаться и сортировать — на точно мёртвую древесину и остальное. Параллельно технари искали признаки, по которым можно проще определить, годится ли уже дерево для пережига. А пока самым надёжным способом оставалась проверка огнём — если через несколько минут полено не начинало пениться, то годилось для производства угля, если начинало — то отправлялось обратно в кучу, вылёживаться дальше.

Лёва и Лиза начали бегать и лазить, часто играли с Рысью или друг с другом. Кстати, старшая дочь очень полюбила присматривать за младшими, и даже притаскивала им свои любимые игрушки, фрукты, мышей, лягушек, насекомых и прочую добычу. Меня очень радовало, как развиваются отношения детей, и поэтому я почти не обращала внимания на добродушное ворчание Росса, что развела-де в Ордене не пойми что: не то детский сад, не то зверинец.

После того, как мои младшие дети начали вести активную жизнь, мы решили возобновить разведывательные походы. Но покидали лагерь не очень надолго, да и количество разведчиков резко сократили. Теперь походная группа состояла из меня (как самой здоровой), Рыси (её всё равно не удавалось оставить в Ордене) и Ильи, Веры или, гораздо реже, Юли — кто из них лучше себя чувствовал, тот и отравлялся на разведку.

В один из походов удалось увидеть, каким образом орангутанги разжигают костры. А заодно выяснить, что рядом с каждым кострищем (обычно в ямке под камнем) хранится кусок золота, ржаво-красный камень и немного легко воспламеняющейся растопки. Если с нажимом провести золотом по камню, то начинают лететь искры. Открытие очень помогло в быту — по крайней мере, по части разжигания костра мы, после некоторой тренировки, стали не глупее орангутангов.

31 мая — 2 августа 2 года. Орден

Закат гигантской луны не принёс новых бед, позволив отдохнуть — всё равно в шторм нормально не поработаешь. Благодаря хорошим укрытиям, репелленту с большим сроком действия и подрастающим кустам серебристого лешего (а росли они довольно быстро), практически все язвы пропали, даже шрамы прошли, хотя всё ещё осталась несильная экзема. Пузырьки высыпали реже, чем раньше, только на некоторых участках кожи, а не на всём теле и, полопавшись, быстро подживали.

Если с антисептиками положение становилось всё лучше, то про анестетики такого сказать не приходится. Точнее, нет, Россу удалось найти ещё немало растений, которые снижали чувствительность и, судя по поведению, убирали болевые ощущения у животных, но вместе с этим они очень сильно подрывали сопротивляемость. И неопасная в обычных условиях царапина при обезболивании превращалась в настоящий рассадник заразы. В результате от косвенных последствий обезболивания животные часто гибли даже при лёгких операциях. Так что теперь в опытах хирург стал руководствоваться принципом «хорошо зафиксированный пациент в анестезии не нуждается». Однако от экспериментов с обезболивающими веществами не отказался, пытаясь понять, в чём причина такого странного побочного эффекта.

Ни одному из животных привить репеллентных насекомых не удалось. Точнее, удалось, но только специально отсаженным и «заболевшим» феям. В других животных личинки по какой-то причине гибли — увы, исключений не встретилось. Зато мы научились с помощью тонкой кожи, пропахшей запахом фей, получать яйца мушек. И смогли размножить куст, который являлся местом обитания имаго — он на удивление легко укоренял отводки, хотя к земле оказался очень привередлив и не переносил соседства с другими растениями своего вида.

Разглядывая очередной соскоб с кожи-платформы для откладывания яиц, я глубоко задумалась. Если брать репеллент от животных, то он ядовит. Даже если сцеживать кровь — она тоже обладает защитными свойствами и тоже ядовита. Привить другим, неядовитым животным, личинок не получается. Как же быть?..

— Яйца гибнут, вместо того, чтобы развиваться. Значит среда для них неподходящая, — потянула я, счищая яйца в пробирку. — Может, этим личинкам яд, наоборот, нужен? Поэтому они и погибают, что его не хватает.

— Или организм животных защищается от инородных тел, — заметил Росс.

— Или это, — кивнула я. — Можно попробовать вырастить личинок в искусственной среде. А ещё — привить животным, накормив их обезболивающим. Если зараза при этом лучше развивается, то, может, и личинки внедрятся?

Мы переглянулись.

— Нужны ещё клетки. И больше подопытных, — понимающе вздохнул зеленокожий.