Наследники предтеч. Поиск пристанища

Потом разговор вернулся к телескопу. Астроном показала, как пользоваться прибором, и я пришла в дикий восторг. Лучше любой подзорной трубы! И увеличение даёт шикарное, и чёткость, и освещённость. Кроме того, все три параметра можно регулировать поворотом внешних шкал. Очень удобно. Да и сам прибор небольшой и плоский. Единственный недостаток — на малые расстояния его не настроишь, только от трёх километров и дальше.

— А разве телескоп не должен быть вытянутым? — поигравшись с прибором, вспомнила я курс физики. — Ну, кажется, что-то там от расстояния между линзами зависит… Насколько я помню, по крайней мере.

— Я тоже думала, что он большой будет, — кивнула Юля. — И заказывала такой, чтобы суметь унести в одиночку. Вот результат.

Астроном задумалась.

— Не знаю, на каком принципе он работает. Сама не понимаю. Я просила прибор с определёнными свойствами, и его дали. А как и почему — не задумывалась. Это дело Маркуса — в такие дебри лезть. Но разламывать, чтобы изучить, что внутри, никому не дам, — решительно закончила Юля и, забрав оригинальный телескоп, ушла спать.

После заката гигантской луны пустынный климат начал проявляться более явно и резко. Днем нещадно палило обжигающее солнце и температура поднималась до сорока градусов в тени. На плотах посреди реки жара переносилась легче, хотя всё равно не слишком хорошо. Мы очень часто купались, а иногда и вовсе по паре часов не вылезали из воды и отдыхали, прицепившись к борту плота. А в тёмное время суток, когда песок остывал, со стороны берега дул настолько холодный ветер, что приходилось закапываться в сено или сидеть у костра, чтобы не замёрзнуть.

Уже в первое утро после захода жёлтой луны люди настолько осмелели, что возобновили привалы, но теперь, из-за ещё более жаркой погоды, делали их в наиболее комфортное время суток: утром, когда ночной холод сменялся приятным теплом, или вечером, когда жар начинал спадать. Хотя дежурных для отпугивания драконов приходилось оставлять и на стоянках, жизнь практически вернулась в привычное русло. С началом сумерек драконы теряли интерес к плотам, продолжая лениво ими интересоваться, только если мы причаливали к берегу.

На людей же крылатые рептилии и вовсе не нападали, позволяя подходить чуть ли не вплотную. Люди, в свою очередь, тоже на них не охотились: во-первых, добыча сама по себе великовата, а, во-вторых, неизвестно, как отреагируют соседи жертвы в случае нападения на их сородича. Местные хищники взрослых драконов предпочитали не трогать, но один раз удалось увидеть, как крупный длинноногий волк поймал детёныша. Кстати, насчёт хищников: людьми они интересовались, иногда даже слишком, но нападать не решались, возможно, из-за незнакомого вида новой двуногой пищи. Хорошо, что мы нигде не останавливались надолго: ведь в этом случае к нашему облику могли привыкнуть и начать охотиться.

Трава по берегам оказалась на редкость густой и сочной по всей ширине зелёной полосы, тянущейся вдоль берега. Видовое разнообразие растений тоже увеличилось. На первом же привале выяснилось, что драконы не позволяют разрывать землю в поисках клубней и кореньев, демонстративно бросаясь в сторону нарушителей и даже атакуя, если предупреждение проигнорировали. А вот против сбора трав, ягод, фруктов и орехов, охоты на мелкую живность и сбора насекомых крылатые ящеры совершенно не возражали. Понаблюдав за местными животными, заметила, что большинство из них, кроме самых мелких, размером не превышающих крысу, также избегают добывать пищу из земли. А сама почва, такая же песчаная, с крупными частицами, к моему удивлению, почти везде на ощупь казалась влажной, даже на дальнем от реки конце зелёных зарослей. Окружающая природа и поведение драконов интриговало всё сильнее, и не устояв перед соблазном, я решила, пока есть возможность, заняться их изучением.