Наследники Раскола

— Спастись обоим — или никому, — ответил другой, его голос дрожал, но в нем чувствовалась непоколебимая решимость. — Только продержитесь еще минутку…

— Я и так держусь слишком долго, — ответил первый. — Я человек одинокий, никто меня не ждет — ни славная худенькая женушка, ни детишки, ни яблони. Понятно? Ну и шагайте подальше отсюда.

— Погодите! Бога ради, погодите! — закричал другой. — Не смейте! Дайте мне вытащить вас! Спокойнее, дружище. Мы с вами выкарабкаемся. Вот увидите. Я тут таких ям нарою, что в них влезет целый дом и конюшня в придачу.

Другой не ответил. Как завороженный, следя глазами за ножом, он медленно, спокойно стал перерезать веревку…

Карина знала эту историю — это была хорошая история. Она прокрутила ее вперед поближе к счастливой развязке. И вот над проемом уже появляется лицо красавицы Джой Гастелл. Она смотрит на Смока сияющими глазами; ее отец и Карсон сматывают веревки.

— Как вы решились перерезать веревку? — восклицает Джой. — Это великолепно, это… настоящий подвиг!

Смок отмахнулся от похвал. Но Джой стояла на своем:

— Я знаю все. Карсон мне рассказал. Вы пожертвовали собой, чтобы спасти его.

— И не думал, — солгал Смок. — Я давно видел, что тут меня ждет отличный бассейн, и решил искупаться.

Карина улыбнулась — все-таки это была очень хорошая история! Она закрыла глаза и оказалась со своей мамой и друзьями. Все вместе они играли во что-то, а потом ее толкнули, она упала, и все начали на нее кричать, обвинять в чем-то. Она была не виновата. Но никто не хотел слушать. Карина заплакала.

— Сестра… — услышала она чей-то глухой голос, потом снова. — Сестра…

Карина с трудом разлепила смерзшиеся ресницы. Перед ней стоял мужчина. Ворот его серого пальто был высоко поднят — видны были только карие глаза и темные густые брови.

— Я пришел за тобой, сестра.

Карина не шевелилась. Новый порыв снега заглушил начало следующей фразы. Донеслось только:

— …на войне своих не бросают.

Карина долго собирала свои силы, чтобы сказать:

— Моя война — война с собой.

— Любая война — война с собой, — ответил человек.

Он протянул Карине руку. Опираясь на нее, королева смогла подняться. Человек в сером пальто повел путешественницу одному ему известными тропами. Жуткий грохот раздался за их спинами. Они не оборачивались. Карина не заметила, как осталась одна. Но почти в ту же секунду увидела Кристофера и Леона.

— Карина, — прошептал Крис, и в лице его не было ни кровинки. — Какая вы молодец, что не стали нас дожидаться, а пошли следом! Только это вас спасло! Ущелье накрыла лавина…

— Меня спас Брат…

— Но у вас в Гугнеатии никогда не было брата! — вскричал Крис.

Карина покачала головой:

— В Гугнеатии у нас у всех был Брат!

67.

Холод не отступал, но прошло время, и королеве открылась удивительная красота гор. Эти исполинские великаны высились здесь с начала времен. Они не могли быть покорены человеком. Но с подлинным великодушием пропускали вперед отчаянных странников.

Снег был здесь белым только для непосвященных. Чем дальше, тем больше Карина убеждалась, что большего многообразия красок нигде в природе нет. Она собиралась по возвращению из Путешествия серьезно заняться живописью и делала небольшие зарисовки. Чтобы не забыть нюансы цветовой гаммы, подписывала прямо поверх набросков: «голубовато-серое», «ярко-белое», «темно-синее», «матоворозовое, мерцающее». Леон спросил, что это такое. Карина ответила. Синеец покачал головой:

— Лучше просто смотрите. Потом рука сама поведет вас, когда начнете рисовать. Эти пометки будут только мешать.

Карина послушалась. Каждую минуту подмечала она новые грани окружавшего ее великолепия. Особенно ей нравились горы в утренние часы. Выхваченные из ночного небытия, горы розовели, как разбуженная красавица. Тени стремительно перебегали с места на место, чтобы потом замереть в зените. Смотря, как пульсирует розовыми тенями пространство, Карине казалось, что перед ней плоть мира, из которой создано все живое.

68.

Ворота в горе три человека увидели одновременно. Подойдя ближе, путешественники остановились перед удивительной красоты ковкой. Она отображала, как мчатся единороги, трубят охотники, венчаются юноша с отвратительной старухой, а прекрасную девушку отдают прокаженным, русалки заманивают в болота заблудившегося рыцаря, богатырь сражается с Чудом-Юдом, уходят под воду города. Мастерство, с которым все было выполнено, говорило о дораскольном времени создания.

Леон просто дар речи потерял. Нежно-нежно, как по лицу любимой женщины, проводил он рукой по металлической поверхности.

— Это… Это… Это божественно…

Карина тоже оценила красоту, но в большей степени ее занимало другое.

— Интересно, что скрывается за такими воротами?

А Крис ответил:

— Это мы скоро узнаем, потому что пройти мимо невозможно!

В этой предопределенности было что-то пугающее. Крохотной частью своего существа каждый надеялся, что ворота не откроются. Но они легко подались вперед.