Наследники Шамаша. Рассвет над пеплом (СИ)

Тот открыл дверь и впустил их в небольшое помещение. Внутри на стенах висело два факела, у стены под маленьким зарешеченным окном стояла кровать с подушкой и одеялом, у другой стены — большой стол с письменными принадлежностями, книгами. Рядом с кроватью стоял таз и кувшин с водой, на стене висело чистое полотенце. А в углу, перед алтарем с зажженными свечами и изображением Богини Луны, стоял фавнский ребенок. На нем были широкие штаны и светлая рубашка, опоясанная кожаным ремешком.

Ребенок повернулся, и Марк тут же понял, кто стоял перед ним: Васаго, брат погибшей царицы Атаргаты, царевич и единственный законный наследник аваларского трона. На вид мальчишке было около одиннадцати лет. У него были бело-серебряные волосы, белая кожа, будто сияющая лунным светом, и темные, будто ночное небо, глаза.

Сибелир и Удор тотчас низко ему поклонились, а мальчик, увидев их, обрадовался и радостно закричал:

— Сибелир!

Мальчик кинулся к Сибелиру на шею и крепко его обнял.

— Где ты был, Сибелир?! Я так долго тебя шдал! Почему ты не приходыл? Я думал, ты умер…

— Я долго искал вас, повелитэл… — тихо проговорил Сибелир, роняя слёзы.

— Но я всегда был сдес, — в огромных глазах Васаго сквозило непонимание и бесконечное детское доверие. — Гасион сказал, что многие погибли… Что в Аргосе люди, — его глаза испуганно скользнули по Марку и Басилу. — Что они всех убивают…

— В Аргосе были люди, — тихо ответил Сибелир. — Они многих убили. Но это было давно. Теперь в Аргос приехали те люди, которые готовы увести нас. Помнишь, повелитэл, как расскасывали нам о далеких семлях, бывших домом нашим предкам… Мы вернемся туда… Но кто посадил вас суда?

— Шретс… — последовал ответ. — Он говорил, что спасает меня, что во дворце убийтсы Атаргаты ищут меня, дабы убит…убит меня…

— Гасиону конец, — тихо проговорил Басил, когда они длинной вереницей выходили из темницы царевича. — Надо показать ребенка Сакруму. Он решит, когда показывать его Авалару.

— Мы покажем его Авалару сию минуту, — решительно ответил Марк, сверкая глазами, словно звездами, дрожа от мрачного мстительного удовольствия. — Если Гасион до сих пор любезничает с Сакрумом в Лунном Зале, туда мы и направимся. Я покажу мальчика всему двору, а после выведу его на улицу и покажу всему Аргосу. Пусть знают, что истинный наследник аваларского престола жива, пусть знают, что Гасион изменник и тиран!

Они вышли из коридоров, вышли из покоев Гасиона. Марк впереди, позади — Сибелир, ведущий ничего не понимающего Васаго за руку, затем Удор, а за ним — шамширцы. Марк вел эту процессию, и сердце неистово билось в его груди. Они нашли царевича живым и здоровым, теперь они могут вернуться в Архей, где он найдет путь сбежать от фарнцев в свой дом, в свое государство, к своей семье, к своей любимой.

Фавны, которых встречал Марк, замечали Васаго, отшатывались, будто увидели смерть, затем с просветленными лицами следовали за ними. Марк шел, словно триумфатор, выпрямив спину, высоко держа голову. Ворвавшись в зал, полный придворных, он увидел Сакрума, сидевшего рядом с Гасионом, любезно улыбавшегося и занимавшего Жреца небылицами. Марк громогласно крикнул, и голос его звучал грубым вызовом:

— Гасион!

Фавны начали расступаться и, завидя Васаго, начали охать и ахать. Гул нарастал, лица фавнов озарялись светом, кто-то зарыдал, простирая руки к ребенку, словно к святому, кто-то безудержно рассмеялся. Увидев мальчика, Сакрум изобразил недоумение, но Марк знал — Сакруму тоже осточертел этот город, он был рад покинуть его.

Реакция Гасиона была слишком предсказуемой.

— Повелитель! — ахнул он, не успевая за деланой радостью спрятать страх. — Вы живы!

— И вы знали об этом все то время, что лгали своему народу о том, что царевич Васаго пропал! — ответил Марк, говоря таким голосом, чтобы его было хорошо слышно во всех углах зала. Угрожающе и мрачно.

Поднялся шум. Гасион пытался доказать свою невиновность и свою правоту, однако фавны поняли, что были обмануты. Гасион покусился на самое святое, что у них было, — на потомков их Богини Атаргаты Сребровласой, на потомков Луны. Гасион кричал и обвинял Марка, Сибелира в клевете, однако понимал, что стоит мальчишке заговорить, и вся ложь его вылезет на поверхность, словно черви после дождя. Он будет разоблачен, бежать ему было некуда.

Сакрум сыграл свою роль превосходно. Он принял оскорбленный вид, поглядел на Гасиона с редкостным презрением, поднялся и заявил:

— Вы лгали своему народу. Страшнее нет преступления.

Он развернулся и покинул Жреца, которому ещё несколько минут назад дарил весьма приятные подарки.

Разъяренные фавны, которых было намного больше, нежели те, кто служил ему, кинулись к Гасиону и схватили его.

Наблюдая за всем этим, Марк тихо проговорил, обращаясь к Сибелиру:

— Что грозит Гасиону?

— Казнь.

— Жестокая?

— Его сердце будет пронзён серебряным кинжалом.

— Весьма милосердное. Это измена государства.