Наследники Шамаша. Рассвет над пеплом (СИ)

— Моему дяде безразлично, надета ли на мне шляпка в шесть утра в субботу или нет. У него есть дела поважнее.

Служанка недовольно покачала головой, фыркнула что-то похожее на «Ишмерай» и вернулась в кухню, а Катарина бодро вышла на улицу, вдохнула свежий горный воздух, потянулась и направилась в вишнёвый сад, поддёрнутый зеленовато-белой дымкой раннего весеннего тумана.

Катарина выбрала свою любимую лавочку. Ещё в детстве она могла часами сидеть на ней и любоваться закатами вместе с горячо любимым дедом, ныне покойным. Он умел рассказывать интересные истории. Особенно истории о своих походах, поездках с дипломатическими корпусами. Но охотнее всего он рассказывал о приключениях, благодаря которым он познакомился со своей супругой.

Катарина не застала свою бабку, но слышала о ней очень часто. В доме висело множество портретов, благодаря которым Катарина могла восхищаться удивительной красотой своей бабки, а мать хранила в своём кабинете в Карнеоласе целую коллекцию миниатюр, выполненных в разные годы. Ее бабка была горячо любима и мужем, и детьми, и друзьями. Утрата была невосполнимой. «Ты и твоя мать очень похожи на неё», — постоянно заканчивал свой рассказ дед, мрачнея и опуская печальные глаза.

Катарина вновь глубоко вздохнула, наполняя грудь влажным ароматом черной земли, по которой ходили её предки, ароматом детства, сладким от счастливых воспоминаний. Прохладный ветер ворвался в сад и всколыхнул набухающие кроны старых вишен. Округа наполнилась сонным шелестом, и Катарине захотелось спать.

Она поднялась засветло, чтобы заняться любимым делом — написанием приключенческой истории. Два тома уже было написано. Оставался третий, самый тяжёлый. Дом, полный родственников из всех земель Архея, съехавшихся на праздник по случаю дня рождения её дяди, должен был загудеть уже через пару часов.

Вскоре Кирабо принесла серебряный поднос с большой чашкой и расписным блюдцем. Катарина издалека услышала терпкий аромат кофе, подслащенный молоком и ванильным порошком. А от аромата свежих воздушных булочек с корицей закружилась голова.

— Овсянка?! — поморщилась Катарина, увидев дымящуюся тарелку с кашей рядом с булочками. — Скажи мне, дорогая, я чем-то обидела тебя? Зачем ты портишь мне утро?

— Ее Светлость настояла на том, чтобы в вашем рационе была овсянка на воде, — с улыбкой ответила Кирабо. — Булочки и кофе несовместимы с вашим больным желудком.

— Герцогиня не узнает о булочках, если ты ей не скажешь! — фыркнула Катарина; она обожала свою тётку, но полагала, что не нуждалась в чьих-то советах по вопросам своего рациона. — Можешь идти, — важно сказала Катарина.

Кирабо сделала книксен и ушла, а Катарина намазала драгоценную булочку маслом и принялась за завтрак, к овсянке так и не притронувшись. Когда булочки были сметены, она вытащила из холщевой сумочки толстую тетрадь, чернильницу, перо, внимательно прочитала две последние, плотно исписанные страницы, сделала глоток ароматного кофе, задумалась и начала писать эпилог.

Она писала долго, сосредоточенно, изредка отвлекаясь на недавно сделанные заметки на последней странице и добавляя новые. Порой она щекотала изящный нос кончиком пера, затем вновь принималась заполнять строки тонким почерком, кудрявые узоры которого украшали измятые страницы.

Впервые она открыла тетрадь и написала несколько слов своей истории в день похорон своего деда. Когда улеглась горестная суета, а скорбящие, приехавшие из разных государств, разошлись по домам и гостиницам, Катарина нашла свою горько плачущую мать в его рабочем кабинете. Дядя Катарины забрал для работы лишь особо ценные бумаги и организовал в этом небольшом помещении домашний музей в память о своих отце и матери. Чистота и порядок поддерживались в кабинете покойного хозяина каждый день.

Катарина отвела матушку в спальню, подождала, пока горе и усталость погрузят ее в сон, а после вернулась в кабинет и всю ночь рассматривала миниатюры в его столе, изображающие его детей в разном возрасте, внуков и супругу. Она долго искала дневник, который он вёл в последние годы жизни, а под утро нашла в ящике его стола толстую чистую тетрадь, немного подумала и записала в ней первые слова.

Эта тетрадь стала её постоянной спутницей, и Катарина выкраивала несколько минут почти каждый день, чтобы записать в ней хотя бы несколько предложений. Этот ритуал стал одним из самых любимых занятий. С тех пор она исписала уже множество таких тетрадей. В связи с болезнью отца ей приходилось много помогать матери и одному из старших братьев. Но у неё всегда хватало времени на строки, которые уносили её в далёкое и захватывающее путешествие, разукрасившее её жизнь новыми яркими красками…

Услышав стук копыт, Катарина вышла на тополиную аллею и улыбнулась. В Атию приехал её брат Элиас, взрослый светловолосый мужчина. Увидев Катарину, он заулыбался, махнул ей, и она отложила тетрадку. Да, написание эпилога придётся отложить. Она давно не видела брата.

Элиас радостно обнял её и поцеловал в лоб.