Наследники Шамаша. Рассвет над пеплом

Арнил выглядел так, будто несколько дней не ел и не спал. Лазурные глаза померкли, под глазами появились черные тени, а лицо стало изможденным, и на нем появились не по годам резкие и глубокие морщины. Осунувшийся сорока пятилетний король выглядел на десять лет старше.

— Что за вид? — фыркнул Лорен, хлопнув короля по плечу. — Ваше Величество, бодрее!

— Увидев вас, я могу сказать, что теперь я полон сил! — провозгласил он на радостном выдохе.

Арнил сжал плечо Гаральда, поцеловал руку Акме, а Дарон приободренно кивнул. Кронпринц упрямо верил в силу союзных армий, посему мощь Рианоров не казалась ему единственным средством, способным защитить Архей. Он верил в силу людей, и, никогда не видя силы Рианоров в действии, относился к ней с незаслуженной предвзятостью.

Вырвавшись из Кунабулы, многочисленный отряд или даже войско добралось до Керберры, но Полнхольду удалось отбить нападение, потеряв убитыми и ранеными несколько сотен бойцов. Оставшиеся демоны вернулись обратно в Кунабулу, у которой теперь дежурили войска Полнхольда, Керберры, Беллона и Карнеоласа.

— Они просто взяли и вернулись обратно в Кунабулу? — тихо осведомился Лорен.

— Их оставалось еще полтысячи, но они не стали продолжать бой, — ответил Дарон.

«Нергал ждет… — шепнул Акме голос Аштариат, коснувшийся ее слуха, словно весенний ветерок. — …ждет, когда враг сам придет к нему и бросит ему вызов… Нергал ждет, дабы узреть невиданную доселе мощь…»

— Нергал ждет… — тихо повторила Акме, предчувствуя страшную беду. — Когда я приду к нему…

— Когда мы придем к нему… — поправил Лорен.

— Он не дождется… — рыкнул Гаральд, многозначительно поглядевший на свою супругу.

«Нергал ждет не тебя… — вновь шепнул голос, дуновением своим пошевелив прядь волос Акме. — Кровь Детей Солнца течет быстрее, горячее и аромат ее слаще… Они полны сил и жажды… Но лишь один из них способен распахивать горы, заставлять кровь Кунабулы бурлить, брать тьму в руки и учить её танцевать. Нергал ждет его. Нергал ждет, дабы его тьму научили танцевать…»

У Акме мурашки побежали по жилам от ужаса.

— Что вы решили? — осведомился Лорен.

— Ждать. И готовиться к войне, — ответил Арнил.

— Что еще должны мы делать? — возмутился кронпринц Дарон, увидев недоумение в глазах Рианоров. — Они пытаются взять нас износом. Они заманивают наши основные армии к Кунабуле.

— Но если мы будем ждать слишком долго, их полчища хлынут в Архей, без труда захватят Керберру, Полнхольд и прочие земли, если мы не будем готовы, если мы не будем встречать их у Кунабулы, — ответила Акме.

— Ты слишком стремительна, Акме, — улыбнулся король. — Как всегда. Достаточно людей стерегут границу с Кунабулой. Я направлю еще карнеоласцев.

— Зачем отправлять карнеоласцев на убой, если есть я?.. — тихо осведомилась Акме, исподлобья взглянув на короля, не обращая внимания на тяжелый взгляд герцога.

— Ты не всесильна, Акме, — ответил Арнил. — К тому же, я намерен беречь Рианоров. Я намерен действовать и делать все, чтобы защитить Архей и вас.

— Увы, но сил Карнеоласа, Полнхольда, Нодрима недостаточно, — возразил Лорен. — Я не уверен, так ли нужны победе фавны, как заявляет Провидица, но без нас, Арнил, ты ничего не сможешь сделать. Ты лишь зря отдашь жизни сотен и тысяч своих людей, но не увидишь победы.

Король был не так упрям, как его отец и старший сын, но он слишком сильно любил Акме и Лорена, чтобы принимать их помощь в столь страшном деле.

Через несколько дней королю пришло сообщение о том, что близ Авалара видели демонов. Они пронеслись тенью в сторону Карнеоласа и исчезли в наступавших сумерках. Это известие побудило короля утроить стражу на всевозможных тайных и явных выходах и входах в Кеос и на территорию Нелейского дворца. В боевую готовность были приведены Личная Гвардия и люди Гаральда, разбросанные по всему Карнеоласу.

Акме стремилась быть рядом с королем во всех его поездках по городу, однако Гаральд прилагал усилия для того, чтобы герцогиня оставалась во дворце в окружении своих людей.

Наступила весна. Кунабула снова замолчала. Донесения поражали своим однообразием: на западе все спокойно, без перемен. Враг дремал, словно свернувшаяся на камне под солнцем гадюка, или делал вид, что дремлет, а Полнхольд, Нодрима и Карнеолас тем временем собирали свои войска, чтобы в любую минуту ответить на кунабульскую агрессию.

То была весенняя тишь. Но тишь напряженная и зловещая.

Акил ушел в себя, гадая, почему Сагрия уже два месяца не отвечала на его письма. Он не видел ее уже так долго, и тоска возрастала с каждым днем все больше. С тоской возрастала тревога, с тревогой подозрения, что он намучил Сагрию так сильно, что она более не желает его видеть и знать. Он тосковал по ее смеху, улыбке, по густым волосам цвета расплавленной меди. С подозрениями приходила досада, а с досадой — горечь. Чувствовал ли он когда-нибудь подлинную горечь по Атанаис? Он сомневался, что на этот вопрос ему следует отвечать положительно.