Наследники (СИ)

— Знаешь, что дальше будет? — спросила Тина и, не дождавшись ответа, продолжила, — для "тени" ты — единственная любовь и радость всей его жизни, сейчас он думает, что смысла в жизни нет, и хорошего уже не будет никогда. Он любит и ненавидит. Мы не можем заставить "тень" разлюбить, но можем свести к минимуму ущерб этой влюбленности. "Тень", для которой ты была недоступной, будет помнить тебя до конца своих дней, но ты будешь просто светлым образом в его сердце, он будет всегда искать женщину, похожую на тебя, и он найдет в этом свое счастье, особенно, если встретит такую, которая идеально похожа на оригинал. Всё это возможно только если "тень" не имела тесного контакта. Но если что-то было… Это почти всегда катастрофа. Слышала про Есенина и Бениславскую? Классический пример отношений гипера с "тенью", очень грустная история.

Алиса уже не сдерживала слезы, они текли солеными струйками и капали с носа в чашку. Тина присела и тяжело вздохнула, потом поднялась, подошла к Алисе, погладила ее по макушке.

— Это моя вина, я не донесла до тебя всю важность…

От жалости к Кириллу, и от неизбежности случившегося, сердце Алисы рвалось, она уткнулась Тине в руки и зарыдала. Тина прижала ее к себе и покачивала тихонько, давая выплакаться.

— Давай-ка вставай, пойдем, — Тина терпеливо ждала, пока девушка перестанет реветь в голос, потом подняла ее со стула, — выспишься, потом будем думать, что делать дальше.

Она уложила ее на разложенном диване, укрыла толстым одеялом, подошла к стене, щелкнула выключателем.

— Спи.

— Тина, — Алисе вдруг пришла мысль, — а может не надо было, а?

— Чего не надо? — не поняла Тина.

— Ну, может быть не надо было его отталкивать? Может быть… может быть… я бы с ним…

Она, правда, слабо представляла, как бы она рассталась с Ренатом ради спасения Кирилла, но если ситуация обстояла так, то сейчас Алиса чувствовала решимость, и готова была пожертвовать своими отношениями.

Тина включила маленький ночник в виде ромашки и присела на край постели.

— Не получится, — печально покачала она головой, — эти отношения вообще не должны были завязываться. "Тень" в отношениях сам не живет, и не дает жить тебе. Он сходит с ума от ревности, хочет обладать безраздельно, требует тотального подчинения. Он подавляет и унижает. Это не жизнь. Поверь мне, я, как никто, понимаю, что это такое. Мой муж был моей "тенью".

Алиса ахнула и села.

— Да. Я всегда доставляла проблемы родителям, но это их подкосило особенно. Если бы они знали, что Филипп влюблен в меня, и что я его поощряю, они бы увезли меня на Северный полюс, в Австралию, куда угодно, только бы не допустить этих отношений. Но мы поначалу скрывали, особенно он, учитывая, что мне было пятнадцать, ну и, кроме того, я тогда еще не дозрела до настоящего влияния на него, хотя притяжение, как он сам говорил, он ощутил сразу. Сначала всё было хорошо, просто он слишком хотел опекать меня. Но мне тогда казалось, что это нормально, ведь он взрослый мужчина, а я юна и беззащитна. После свадьбы мы поселились в их фамильном особняке, и вот тут началось. Он не любил, когда я уезжала из дома одна, терпеть не мог, если я оставалась ночевать дома у мамы и отчима, потом он начал ревновать меня ко всем, даже к собственным братьям. Первый раз он ударил меня, когда я утром вышла в нижнем белье на кухню. Он кричал, что я — доступная и порочная девка, специально провоцирую его родственников, которые только и ждут его отъезда, чтобы хорошенько развлечься со мной. Тогда я очень испугалась и уехала к матери. Конечно же, он приехал за мной, но отчим не пустил его даже на порог. Филипп сначала пытался пробиться, угрожая и запугивая, потом стоял с покаянной головой на коленях у ворот, плакал и извинялся, и, наконец, просто поселился в машине возле дома. Мы выдержали две недели. За это время мать, которая, конечно же, всё сразу поняла, объяснила мне, что почем, но я была полна энтузиазма и думала, что он исправится. Мы вернулись домой и он был идеальным мужем. Мне было почти восемнадцать, когда я забеременела. Боже мой, как он радовался! Казалось, что счастливее нас не было на свете, и даже мама, которая очень скептично смотрела на всё, в какой-то миг согласилась, что, возможно, я смогла его усмирить.

Иллюзии разрушились три месяца спустя, когда я поехала в консультацию. Мы как-то смогли договориться, что я могу перемещаться на автомобиле самостоятельно, главное, чтобы он всегда знал, где я, и чтобы я отвечала на звонки. В тот злополучный день я забыла телефон дома. Он нашел меня в кафе, куда я зашла после консультации. Погода была отличная, я сидела за столиком и лопала заварные пирожные, запивая их густым шоколадным коктейлем. Напротив, за соседним столиком, сидели какие-то студенты, они постоянно смеялись, и я улыбалась тоже, настроение у меня было отличное. Филипп вбежал в кафе как безумный, схватил меня, начал трясти, кричал, что я только и ищу повода, чтобы пофлиртовать с мужчинами. Его воплей испугались дети, да и взрослые тоже засобирались уходить. Это было так унизительно.