Наследники Скорби

— Ну и сиди тут, — буркнул мальчик. — А я ей череп показать хотел каменный. У-у-у… хухря!

— Сам ты хухря, — обиделась она и тут же спросила:

— А что за череп?

— За плотиной бобровой…

— Да ну?

— Чтоб мне пусто было!

— А далече идти-то… — протянула девочка.

— Вот и не ходи.

— Дак со мной братья просились и сестра. Сведешь?

— Со мной же нельзя, заругают, — из вредности напомнил Малой, в душе радуясь, что подруге все же интересно.

Девочка потупилась. Отец и впрямь просил не ходить больше с волчонком. Не водить с ним дружбы. Сказал, со зверем шутки плохи. Но Юна не понимала, что не так с Ярцом, таким серьезным, смелым и любопытным. Да и на череп страсть как хотелось посмотреть. В Пещерах было спокойно, но ведь и скучно тоже. Камень да эхо. То ли дело наверху! Там пахло землей, травой, хвоей, водой и ветром!

Они улизнули незаметно, когда старшие собрались в избе дядьки Звана.

Лес встретил пятерых ребятишек согласным шумом высоких крон и мерцанием звезд. Ночь казалась бесконечной и тихой. Плодовник подходил к концу…

За бобровой плотиной на версту вверх по течению реки и впрямь сыскался падун-вода, журча, лилась с невысокого каменного уступа, в стороне от которого над потоком навис гранитный лоб мшистого валуна.

— Ой… и впрямь череп… — Юна восторженно сложила ладошки на груди.

— Экая громадина! Стёха, ты, поди, целиком в рот к нему поместишься!

Ярец молчал, гордый произведенным впечатлением. Будто сам притащил сюда эту глыбу и придал ей нынешний облик.

Мальчата уже полезли по каменистому склону, когда волчонок почуял…

— Стойте! — Он вдруг припал к земле, с ужасом втягивая носом воздух.

Ребятишки замерли, испуганно переглядываясь. У них не было звериного волколачьего нюха, и оттого испуг Ярца, вызванный неведомой опасностью, показался страшным вдвойне.

— Чего там? — негромко спросил Стёха— Юнин двоюродный брат.

— Тихо… — одними губами ответил Ярец.

В этот миг ветер донес запах…

У волчонка мутился рассудок. Пахло человеком… пахло смертью. Он никак не мог этого понять. Как человек может пахнуть не одуряющим сладким запахом крови и плоти, а…мертвечиной?

— Охотник? — спросил дрогнувшим голосом Стёха, и лицо его сделалось бледнее луны, висящей в черном небе.

Малой почувствовал, как от страха подводит живот. Потому что Стёха угадал. Охотник!