Наследники Слизерина

— Белла, у меня для тебя плохие новости, — с ходу заявил Рудольфус, едва они вошли внутрь.

— Что? — холодея, спросила она.

— Мне ничего не удалось устроить насчет твоего алиби, — горько продолжил он. — И, скорее всего, уже не удастся.

— Не страшно, — с облегчением выдохнула Белла, которая с самого начала не считала, что алиби ей так уж необходимо. — Я с ног до головы увешаюсь слизеринской символикой и буду кричать на трибунах до хрипоты. Все меня запомнят и подтвердят, что я была там.

— Да, пожалуй, — согласился Рудольфус без особого энтузиазма. — Не идеальный вариант, конечно, но, в крайнем случае, сойдет.

Очередь объясняться, наконец, дошла до Рабастана. Его вклад в общее дело заключался в том, чтобы придумать, как заманить жертву в ловушку, но он всячески затягивал исполнение поручения, ссылаясь на нехватку времени. И вот теперь вместо ответа Рабастан с серьезным видом вытряхнул из своего рюкзака на стол ворох каких-то чертежей и рисунков разной степени истрепанности. Ощущение было такое, что трудился он над всем этим несколько месяцев.

Остальные трое с недоумением взирали на заваленный пергаментом стол, не понимая, какое отношение все это может иметь к их делу.

— Мама была права, когда говорила, что у тебя есть задатки художника, — отдал справедливость Рудольфус, взяв в руки и деловито рассматривая одно из изображений, напоминающее фрагмент пейзажа. — Но как это поможет нам с Маландрой? Хочешь соблазнить ее своим талантом к рисованию?

Рабастан молча отнял у брата пергамент и положил на стол, где из разнокалиберных кусочков уже выстраивалась одна грандиозная картина.

Друзья, открыв рты, наблюдали за тем, как у них на глазах появляется подробный план Хогвартса с удивительно четко прорисованными деталями вплоть до последнего дерева. Мало того, картина двигалась! По Черному озеру скользила мелкая рябь, ветви Гремучей ивы колыхались от легкого летнего ветерка, на поле для квиддича шла ожесточенная борьба между игроками серебристо-зеленой и красно-золотой команд, а трибуны всех четырех факультетов были забиты болельщиками и напоминали разноцветный копошащийся муравейник. Рабастан полностью воссоздал обстановку, которая будет на момент совершения убийства, да еще и в динамике! Мастер-классы магической живописи явно не прошли для него даром.

— Потрясающе, — только и выговорил Крауч. — Неплохо было бы соединить это все теперь, — с этими словами он взмахнул палочкой, и дотоле отдельные куски пергамента срослись, образовав цельное полотно.

— У тебя здесь ошибка, — вдруг заметила Белла, указывая пальцем на один из участков картины.

— Где? — удивился Рабастан и суетливо обежал стол, направляясь к тому месту, где стояла подруга.

— Из хижины лесничего идет дым, — пояснила Белла. — А ведь Хагрид тоже должен быть на матче.

— Точно! — спохватился Рабастан и, достав из кармана ластик, склонился над картой, чтобы стереть свое художественное излишество.

— Это все, конечно, замечательно, но ведь твоим заданием было не рисование карт, а разработка плана по поимке Аллен, — заметил Рудольфус, оторвав всех от созерцания живописного шедевра. — Если ничего не придумал — лучше признайся сразу, пока не поздно сделать это за тебя.

Рабастан закончил тереть ластиком пергамент и, подняв глаза, посмотрел на брата с немым укором, затем выдвинул стул и сел. Остальные последовали его примеру.

— Я много размышлял об этом, — обстоятельно начал он, — и пришел к выводу, что лучше будет отправить ей письмо совой прямо во время матча с просьбой прийти на лужайку за трибуной к назначенному часу…

— От кого письмо? — сразу же перебил Рудольфус.

— Ну, допустим, от ее отца.

— А ты знаешь, в какой манере отец с ней общается? — продолжал нападать старший брат.

— Напишем как-нибудь неопределенно…

— А почему бы и нет? — вступился Крауч. — Белла, вот ты бы пошла, если бы получила письмо от кого-нибудь из родителей?

— Я бы не поверила, решила, что это ловушка, но из интереса пошла бы, — немного подумав, ответила она.

— Это потому, что Белла ничего не боится, а Аллен или вообще не придет, или придет с кем-нибудь, — безапелляционно заявил Рудольфус.

— Пожалуй, я бы тоже пошла не одна, — согласилась Белла.

— А если бы в письме было написано — приходи одна? — не отставал Барти.

— Ну и что? — фыркнула Белла. — Я, что, дура? Мало ли, что там написано!

— А если бы послание было от одного из нас? — вдруг спросил Рабастан.

Белла задумалась.

— Пожалуй, пошла бы, — заключила она, вспомнив, как сама недавно отправляла Рудольфусу записку, и он, не раздумывая, пришел.

Так почему бы и ей не прийти?

— Даже если отправить письмо от кого-то из ее друзей, этого КОГО-ТО в тот момент не должно быть рядом с ней, а на трибунах будут все! — отмел Рудольфус и этот вариант.

— Она никогда не бывает одна, — мрачно заметила Белла. — Если даже она вдруг посреди матча получит письмо и куда-то пойдет, как минимум, человек десять из ее свиты обратят на это внимание, а, возможно, увяжутся следом.

— Должна же быть какая-то причина, по которой она может отлучиться в одиночестве? — с надеждой вопросил Крауч.