Наследники Слизерина

Настала очередь Рудольфуса. В тот момент, когда непонятная субстанция коснулась его руки и стала выжигать на ней Черную метку, он на мгновение зажмурился, но никаких звуков или иных реакций на боль не выказал. Рабастан в момент нанесения метки издал негромкий сдавленный стон, точно не ожидал, что это может быть настолько больно. Когда очередь дошла до Беллатрисы, и темная извивающаяся дымка коснулась ее кожи, практически ни один мускул не дрогнул в лице девушки, хотя ощущение было таким, точно к руке приложили раскаленный металл. Собрав в кулак всю свою волю и пытаясь дышать ровно, Белла оценивающе наблюдала, как на коже вздувается черный рисунок с кровавой окантовкой. Зрелище было жуткое и тошнотворное, но совладать с собой и продемонстрировать стойкость характера было для девушки делом чести. Торжествующе улыбаясь, она подняла на Волан-де-Морта благодарный взгляд. Он смотрел на нее с привычным любопытством, и Белла не смогла понять, было ли ее самообладание как-то оценено.

— Отныне вы вправе и обязаны присутствовать на собраниях Пожирателей смерти, а также немедленно являться по моему зову и выполнять все то, что я вам прикажу, — холодно объявил Темный Лорд. — А пока можете идти. Сегодня вы мне больше не нужны.

Поклонившись ему, друзья покинули комнату, все еще находясь под сильным впечатлением от случившегося. Они не собирались расходиться, желая выпить по чашке чая или даже чего-нибудь покрепче и обсудить это своеобразное посвящение в Пожиратели. Но Белла еще никогда не хотела остаться наедине с собой так сильно, как в тот момент. Внезапно она ощутила, что в произошедшем для нее было нечто, чем она не могла поделиться с остальными.

Сославшись на усталость, девушка пожелала друзьям спокойной ночи и отправилась в свою спальню.

Она уселась на кровать, поджав под себя ноги, и стала внимательно разглядывать ожог. Боль усиливалась и, судя по характеру раны, должна была продлиться, как минимум, еще несколько дней, но для Беллы это было не главное. Куда больше ее мучил вопрос, оценил ли Темный Лорд ее храбрость и то, что именно она применила Аваду Кедавру? Понял ли он, что для нее Черная метка — это не просто тщеславие или чувство долга, а что она больше всего на свете жаждет бороться за права волшебников?

Масштаб личности Волан-де-Морта поражал ее, и она ужасно хотела заполучить его благосклонность. Он не только выступал за те идеалы, которые она разделяла, но был достаточно силен и дерзок, чтобы довести свои планы до воплощения. Белла намеревалась заслужить его уважение и попасть в круг самых приближенных сторонников и доверенных лиц, только так она могла осуществить свои планы и продолжить дело знаменитой Араминты Мелифлуа, а, возможно, даже превзойти ее. Ведь, в конце концов, бабушка добивалась принятия антимагловских законов, а внучка совершила то, что поставило ее саму выше закона. Она уничтожила врага, не спрашивая разрешения общества и глупых министерских чиновников. И это только начало ее пути.

Воодушевленная этой мыслью девушка выключила свет и улеглась на подушку. Левая рука горела, точно была охвачена огнем. Белла понимала, что это мучительное чувство будет терзать ее всю ночь, но не стала прикладывать лед или просить у миссис Лестрейндж целебное снадобье. Несколько минут назад детство закончилось. Неизвестно, какие испытания теперь ждали ее впереди, поэтому пора было учиться принимать боль как должное.

Три сестры

С каждым днем в прессе появлялись все новые и новые подробности смерти Маландры Аллен и Роберта Нерда. Строились журналистские версии о том, кто мог быть безжалостным убийцей, и что значит зловещее послание в небе. Различные эксперты высказывали свои авторитетные мнения, а мракоборцы со всей тщательностью вели расследование, но ничего конкретного не заявляли. Поговаривали о том, что это, если не преступление века, то, по крайней мере, десятилетия. Давно уже в магическом мире не совершалось таких наглых и вероломных убийств, да еще и явно на идеологической почве. Пока чистокровная часть волшебного сообщества кулуарно обменивалась злорадными репликами вроде «давно пора!», нечистокровная и более либеральная часть общества была вне себя от гнева и призывала заочно приговорить убийцу к высшей мере наказания, а все министерские силы бросить на ужесточение законодательства и запрета пропаганды идей «чистой» крови, чтобы не допустить повторения случившегося.

Уолтер Аллен больше не публиковался, не давал никаких интервью, не делал заявлений, хотя журналисты и пытались всячески до него достучаться. Вскоре до общества стали доходить слухи о том, что он пребывает в больнице святого Мунго, в том ее отделении, где лечат повреждения рассудка, и к нему никого не пускают, поскольку посетители, особенно представители прессы, при его болезни крайне нежелательны и могут усугубить и без того непростое состояние.