Наследники Слизерина (СИ)

На Рабастана было жалко смотреть. Вероятно, он был из тех людей, которых жестокое обращение деморализует еще больше, но Рудольфус и Беллатриса были не в том положении, чтобы действовать мягко и планомерно.

В итоге решение было принято за него. Рабастан только еле-еле кивнул и продолжал бормотать что-то вроде: «как же так…», «что она теперь обо мне подумает…».

Желая покончить с делом поскорее, Белла в тот же вечер разыскала Миллисенту и отозвала ее в сторонку. Та, с ходу сообразив, в чем дело, понимающе кивнула и подошла.

— Я поговорила с Рабасом, — мрачным тоном начала Белла, как бы сразу давая понять, что новости плохие.

Миллисента и бровью не повела, лишь со вниманием взирала на однокурсницу.

— У него сейчас много проблем из-за учебы, родители им очень недовольны, — начала Белла, делая особенный акцент на недовольстве родителей, надеясь, что тему происхождения Миллисенты впрямую затрагивать не придется, и что она и так поймет, в чем проблема.

Белла полагала, что если сделает причиной их расставания невозможность отношений между чистокровными и нечистокровными волшебниками и однозначное мнение родителей на этот счет, то у Миллисенты не возникнет никаких подозрений, тем более, что Лестрейнджи славились своей незапятнанной родословной и верностью вековым традициям. Девушка изначально должна была понимать, чем это все закончится.

— Значит, он принял решение? — мрачно уточнила Миллисента, без сомнения все угадав.

— Я думаю, ему это далось очень нелегко, — попыталась Белла смягчить удар. — Но он не может так поступить с родителями, а они не уступят. Рабастану нужно время, чтобы разобраться со всем этим.

— Спасибо, что помогла, — вежливо поблагодарила Миллисента, и взгляд у нее заметно потух.

Белле даже стало ее жалко, но, что поделать, из двух зол выбирают меньшее.

Распрощавшись с Мерсер, она сразу же отправилась к Рудольфусу, который специально ожидал ее в гостиной.

Белла присела на подлокотник его кресла и пересказала на ухо весь разговор. Благо, благодаря легенде о том, что они пара, перешептываться можно было, сколько влезет, и со стороны это выглядело абсолютно неподозрительно.

— Я все же не понимаю, почему Мерсер еще ничего не заподозрила. — подытожила она. — С ее-то мозгами!

— Ну, надо отдать братишке должное, — негромко проговорил Рудольфус в ответ. — Мы-то с тобой тоже не догадались об их отношениях. И это при том, что они оба играют у меня в команде, а с тобой учатся в одном классе.

— Да уж, скрывались они мастерски, — нехотя согласилась Белла.

Она не могла припомнить ничего такого, что могло бы выдать влюбленных. Впрочем, Белла сама была так сильно поглощена учебой и разучиванием заклинания, что ее мало интересовало, где находился Рабастан в те моменты, когда его не было рядом. Возможно, вместо того, чтобы сидеть в гостиной и корпеть над уроками, он бегал на тайные свидания.

— А как Мерсер отреагировала на новость? — вдруг озабоченно поинтересовался Рудольфус. — Не сильно расстроена?

— Не знаю, — удивилась Белла, искренне недоумевая, с чего это вдруг его так заботит моральное состояние Миллисенты.

Неужели пожалел?

— Мне показалось, что она расстроилась, но держит себя в руках. А что?

— Да боюсь, как бы она не стала из-за всего этого плохо играть. Не хватало нам сейчас лишиться ловца. Мне совершенно некем ее заменить! Продуем очередную игру — как пить дать, — с искренней тревогой прошептал он.

— Тьфу! — гневно воскликнула Белла, выйдя из образа влюбленной девушки, и вскочила с подлокотника. — Опять ты со своим квиддичем! Больше ни о чем думать не можешь?

— Ну брось, Беллс, — примирительно заулыбался Рудольфус, усаживая ее обратно, и, с явным расчетом на публику, громко и разборчиво прибавил. — Ты же знаешь, я люблю только тебя!

Несколько слизеринок, сидящие в креслах неподалеку и с интересом наблюдающие внезапно разгоревшуюся псевдоромантическую сцену, захихикали. Краем глаза Рудольфус отметил их реакцию и, убедившись, что истинную причину конфликта они не поняли, остался доволен.

Опасная затея Беллатрисы Блэк

Беспокойство Рудольфуса насчет Миллисенты Мерсер оказалось напрасным. Она повела себя более чем профессионально, и внутренние переживания, если таковые и были, никак не сказались на ее игре. В предпоследнем матче сезона «гордость» Слизерина по своему обыкновению поймала снитч, лишив команду Пуффендуя возможности выйти в финал и побороться за Кубок.

Рудольфус воспрял духом, и его настроение заметно улучшилось, чего нельзя было сказать о других членах их компании, в том числе, о Белле. С каждым днем она становилась все более нервной и раздражительной, что было неудивительно, учитывая тот факт, что до часа «Х» оставалось немногим более месяца, и это при том, что близились экзамены, соответственно, свободного времени с каждой неделей было все меньше.