Наследники Слизерина (СИ)

Отец семейства смог вернуться домой только к обеду. Он с мрачным выражением на лице прочел письмо дочери и лишь тяжело вздохнул, видимо, тоже не найдя нужных слов. Трое взрослых членов семьи стали усиленно соображать, что же им делать в сложившейся ситуации. Прежде всего, было решено посоветоваться с Орионом и Вальбургой, которые уже пережили предательство Сириуса и, соответственно, имели опыт решения таких проблем. Супруги прибыли в дом родственников по первому же зову, с трудом скрывая свое удовлетворение тем фактом, что, дескать, не только в их семье есть свой «урод». Выслушав стенания убитых горем родителей и изучив письмо Андромеды со всех сторон, они предложили оставить все как есть, отречься от дочери и жить так, точно ее и не было никогда. Именно таким образом они в свое время поступили с Сириусом. — Неужели ничего нельзя сделать! — отчаянно вопрошала Друэлла, теребя в руках совершенно мокрый от слез платок. — Что тут сделаешь, — пожал Орион плечами. — Если она уже вышла замуж за магловского выродка, то все равно опозорила себя. Попытавшись вернуть ее домой силой, вы только усугубите скандал и еще сильнее опуститесь в глазах общества. Уж лучше попытайтесь замять это дело. — Да разве такое можно замять! — истерично восклицала Друэлла, с укором глядя на деверя. — Ничего, дорогая, — утешала ее Вальбурга, нарочито заботливо поглаживая невестку по спине. — Наши дети не всегда такие, как мы хотим. Что поделать. Это развращенное общество портит их, и нам, порой, не удается это предотвратить… Тем не менее, Сигнус не был намерен сдаваться. Во что бы то ни стало, он решил разыскать дочь и поговорить с ней, попробовать убедить развестись и вернуться домой. Найти ее удалось не сразу. Молодожены, опасаясь преследования, тщательно скрывали свое местонахождение. Тем не менее, дочь все же согласилась увидеться с отцом на нейтральной территории и назначила ему встречу в Косом переулке. О чем был их разговор — неизвестно, но мистер Блэк вернулся домой мрачнее тучи и сухо сообщил потрясенным жене и дочерям, что Андромеда сделала свой выбор окончательно и бесповоротно, и про нее придется забыть. Рассказывать подробности встречи он с несвойственной для себя резкостью отказался. Мать проплакала всю ночь, а на утро почувствовала сильную слабость и явные признаки недомогания. Осмотрев ее, семейный целитель диагностировал нервную болезнь, вызванную сильным стрессом, оставил кучу каких-то непонятных снадобий и прописал покой в купе с постельным режимом. Сигнус два дня не отходил от постели супруги, затем заявил, что, если он немедленно не выйдет на работу, то лишится своей должности. В итоге, уход за Друэллой полностью лег на дочерей, поскольку в такой деликатной ситуации о приглашении постороннего человека в качестве сиделки не могло быть и речи. Понимая, что застряла дома на неопределенный срок, Белла отправилась к Лестрейнджам, чтобы забрать вещи. Старательно скрывая свое горе, она сообщила удивленным друзьям, что ей просто надо немного побыть дома с семьей. Ухаживать за матерью оказалось непросто. Она жутко капризничала, постоянно требовала к себе внимания, нескончаемо причитала о своей несчастной судьбе и вероломном предательстве родной дочери, обвиняла в случившемся всех и вся, говорила, что жизнь ее кончена, и уже никогда она не сможет посмотреть людям в глаза. Через две недели этих жестоких нервных испытаний Беллатриса поняла, что если мама в ближайшее время не возьмет себя в руки и не прекратит эти представления, ей и самой понадобится врачебная помощь. Да и на Цисси, которая ужасно тяжело переживала разрушение своей семьи, уже было жалко смотреть. — Трисси, это правда, что в Хогвартсе теперь все будут смеяться над нами? — как-то поинтересовалась она у старшей сестры дрожащим голосом. — Малышка, — Белла ласково обняла ее за плечи, — если хоть одна тварь посмеет показывать на тебя пальцем, я оторву ей голову и буду играть ею в квиддич вместо бладжера. Она произнесла это таким елейным голосом и, вместе с тем, столь решительно, что Цисси невольно рассмеялась. Тем временем, Белла и сама уже была на грани. В отношении матери нужно было срочно что-то решать, поскольку сестры совершенно точно не могли провести у ее постели всю оставшуюся жизнь. — Тебе нужно прогуляться, увидеться с друзьями! — упрямо настаивала она. — Что ты! — беспомощно закатив глаза, отвечала мама. — Я больше никогда не смогу появиться на людях! Что я им скажу? — У тебя есть еще две дочери, если вдруг ты забыла! — не выдержала Белла, поскольку родительница уже совершенно измотала ее своим нытьем. — Что ты имеешь в виду? — мать оскорблено поджала губы и поставила изящную чашку тонкого фарфора, из которой она только что пила травяной чай, обратно на блюдце. — То, что так ты можешь и нас лишить будущего! — Что?! — ахнула вконец обиженная мама. — Как ты смеешь говорить мне такое! Разве я могу лишить вас будущего?! — Если ты больше никогда не покажешься на людях и не посмотришь своим друзьям в глаза, то, что прикажешь делать нам? Тоже никогда больше не выходить из дома? — Но что я могу сделать?! — мама всплеснула руками, переходя на крик. — Попытаться сохранить лицо! Не вести себя, как проигравшая! Посмотри на тетю! Она продолжает жить, как ни в чем не бывало! И уже никто почти о ней не сплетничает! — Я, что, виновата, что не такая как Вальбурга! — взвилась мама. — Я не могу столько вынести! — А я могу?!! — закричала Беллатриса не своим голосом. — Знаешь что! Она приблизилась к матери на расстояние трех футов, и выражение ее лица было пугающим. — Если ты не возьмешь себя в руки, я тоже сбегу! И Цисси заберу с собой! Мы больше не останемся в этом сумасшедшем доме! — В сумасшедшем доме? — задохнулась мама. — Это я-то сумасшедшая?! — Ну не я же! — огрызнулась Белла, впервые в жизни потеряв всякое родительское уважение. — Да куда ты убежишь?! — издевательски поинтересовалась мама. — К Лестрейнджам? Они приличные люди, ни за что не станут тебя укрывать! — А вот тоже найду себе какого-нибудь магла и выйду за него замуж! — глаза Беллатрисы безумно засверкали. — Раз уж мы все равно больше никогда не сможем посмотреть людям в глаза, то, что я теряю?! — Немедленно прекрати! — испуганно воскликнула мать, одним резвым движением вскакивая в постели. — Еще не все потеряно! — Правда? — издевательски переспросила Белла. — А по твоим собственным словам, хуже позора быть не может, и наш род уже обречен! Так не все ли равно, что будет со мной теперь?! — Не смей так говорить! — в ужасе проговорила мама. — Я запрещаю тебе даже произносить такие вещи! Только на вас с Цисси я и надеюсь! Вы будете достойными потомками Блэков! — Как мы будем достойными потомками Блэков, если ты даже не хочешь выйти в свет и оправдаться?! Какая уважающая себя чистокровная семья возьмет нас замуж?! У мамы глаза забегали, а губы задергались в попытке возразить, но нужные слова не находились. — Ничего такого не будет! — наконец выговорила она. — Никто не посмеет воротить нос от Блэков! Что бы ни случилось, едва ли в Британии найдется еще один волшебный род равный нам по статусу! Далее она громко и гордо фыркнула, схватила со стула свой халат, быстро накинула его поверх ночной рубашки и твердым решительным шагом покинула спальню. С той самой секунды постельный режим был отменен. На следующий же день миссис Блэк надела свою лучшую мантию, самые дорогие украшения и с видом величайшего достоинства отправилась к одной из своих ближайших подруг, отличавшейся особенной любовью к сплетням и пересудам, предварительно уведомив ее довольно нахальной запиской. «Дорогая, мы так давно не виделись! Загляну после обеда.