Наследники СМЕРШа. Охота на американских «кротов» в ГРУ

«Что случилось? Неужели мне не доверяют? Работал же я явно под контролем и по рекомендациям ЦРУ, местный контроль осуществлялся через американского резидента. Неужели они испугались, что я его могу „завербовать“? Глупости. Теперь могут возникнуть подозрения и в нашем Центре. Подумают — прокололся, американцы стали что-то подозревать, а потому и отозвали. А потом придется искать новых кандидатов на вербовку. Их не так-то быстро вырастишь, хотя друзья помогут…»

Раздумья советского атташе прервал телефонный звонок. Поляков подошел к телефону.

— Да… слушаю…

Звонил подчиненный, докладывавший об успешно проведенной операции в городе.

— Хорошо… хорошо. Завтра лично доложите все подробности, — и положил трубку. Ему не хотелось говорить ни с женой, ни с подчиненными. Он был весь в поисках причин срочного отъезда в США Флинта…

Энглтон и тут «наследил». Американцы, с одной стороны, боялись реальной перевербовки своего коллеги советским офицером, а с другой — все тяжелее стало готовить дезинформационную стряпню для «Бурбона», которой он систематически «поил и кормил» руководство ГРУ Генерального штаба, Министерство обороны СССР и членов Политбюро ЦК КПСС.

Безвластие продолжалось недолго. Вскоре предателя принял на связь прибывший из Штатов новый сотрудник ЦРУ Алвин Капуста, который был засвечен еще по фальсификации материалов (опять же по заданию Энглтона. — Прим. авт.) на уже упоминаемого перебежчика из СССР майора КГБ Логинова.

Новый руководитель — разведчик из Лэнгли провел с «Бурбоном» в бирманской столице всего шесть конспиративных встреч. Как правило, выезжая на машине, он подбирал своего агента в заранее обусловленном месте, почти что в центре Рангуна, и увозил «продавца драгоценного товара с глаз долой».

Припарковав автомашину в удобном с позиции конспирации месте, цээрушник проводил оперативную беседу, «ошкуривая» своего источника. Задавал уточняющие вопросы и давал дополнительные инструктажи. Иногда расплачивался за купленный «товар» или вручал подарки.

Таких личных контактов с американцами за границей Поляков не боялся — знал их почти абсолютную надежность. Свободное личное общение, конечно, гарантировало его безопасность, и все же он считал, что цена такой свободы должна проходить по кромке вечной бдительности. Поляков был тонким конспиратором.

На последней встрече в автомашине Капуста поблагодарил своего агента «за огромный вклад в дело помощи Соединенным Штатам в ходе борьбы за мир, демократию и отстаивание национальных интересов».

— Америка никогда не забудет того, что вы сделали для ее народа, — с пафосом вещал янки. — Вы своим честным и добросовестным трудом обеспечили себе получение без проблем гражданства США и достойное материальное поощрение в случае пожелания остаться в нашей стране. На ваши любые вопросы мы готовы всегда благородно ответить.

Последняя шпионская сводка с секретными материалами в конверте легла на бедро водителя, а пассажиру в ответ были вручены новые условия по поддержанию конспиративной связи в Москве, шифры, коды, дорогие подарки жене и начальству, безделушки детям, друзьям и знакомым.

В таком режиме предательства — этого морального злодеяния Поляков проработал до того времени, когда в 1969 году приказом начальника ГРУ он был отозван в Москву.

После отъезда «Бурбона» в Советский Союз его негласный патрон Алвин Капуста вскоре тоже покинул страну пребывания. Мавр сделал свое дело, но умирать не собирался.

Глава 9 На банкете в посольстве США

Прибыв в Москву, Поляков, с одной стороны, решил «отдохнуть» от черного, неблагородного бизнеса, с другой — он патологически стал бояться активничать в Москве. Особенно страшили его личные встречи и закладки тайников. После громких процессов над своими коллегами по военной разведке и предательству подполковником Поповым и полковником Пеньковским инстинкт самосохранения сработал четко, заявив о себе жесткой командой — остерегайся и остановись!

Страх за свою шкуру у подобных людей порождает бурные потоки лести и подхалимажа к начальству. Поляков понимал, что тот, кто поддается лести, беззащитен. Поэтому, согласно Карнеги, таких надо ублажать знаками внимания, лицемерием, подарками. Подобный человек, услышав лестный отзыв о себе, будет упиваться своим тщеславием. Такова уж человеческая натура.

В его понимании это был в какой-то степени щит от опасности подозрений. И все же ужас реальной опасности, нависшей над ним, как он считал, в тысячи раз страшней самой опасности ожидания зла, которое могли принести «дальние соседи» — военные контрразведчики.

Перед его глазами часто всплывала история разоблачения Пеньковского — выход на него через посольскую связь и как финал суд, фрагменты которого в то время часто демонстрировались по телевидению в назидание его коллегам и другим последователям.