Наследники Тьмы

— Тс-с, успокойся. По-моему, ты все еще не отошел от шока из-за мальчишки. Не бери в голову. Таким образом малыш избавился от гораздо более ужасной участи. Энарт Обоюдоострый неравнодушен к симпатичным маленьким мальчикам, каковым и являлся покойный. Ты даже представить себе не можешь, что он с ними делает.

Ланриг задрожал, всем видом показывая, что продолжать эту якобы безобидную беседу не хочет и не может.

Руорим опустился на стул и водрузил ноги на стол.

— Ну что ж, Ланриг Писарь, — начал он, — догадываешься, что я хочу от тебя узнать?

Бедняга затряс головой так сильно, что затрещал позвоночник:

— Нет, господин, понятия не имею.

— Что ж, тогда я тебе объясню, — терпеливо продолжал Руорим. — Лет этак шестьсот назад, когда закончилась война Шести Народов, правителями Норимара стали паладины ордена Медного Сокола. Им поручили охранять склепы в пещерах, в которых обитают немертвые и которые тянутся отсюда на север, к Ветряным горам. Доходят они до самих гор или нет, неизвестно, и лично для меня это особой роли не играет. Непосредственное значение имеет следующее: Медным Соколам поручили охранять еще и Клинок Аонира, потому что они носили легендарные доспехи Нитхальфа. Якобы Страж, когда начались проблемы с Фиал Дарг, собственноручно в божественной кузнице выковал эти доспехи для паладинов. Пока все понятно?

— Да, господин.

— Поправь меня, пожалуйста, если в мои сведения закрались какие-либо неточности.

— Больше мне ничего не известно, господин.

Ухмыльнувшись, Руорим продолжал:

— Но за века орден Соколов исчез, потомства у них не было, о своем долге они не вспоминали. Вырос цветущий город, получивший название Норимар, жители окончательно забыли о темной тайне, истоки которой следует искать внизу. Память об этом сохранили исключительно летописцы, привыкшие тщательно хранить древние хроники и вести собственные записи. Теперь догадался, к чему я клоню?

Ланриг едва выдохнул:

— Вы хотите доспехи…

Радостный Руорим поднял обе руки и кивнул:

— Совершенно верно, мой мудрый ученый с внешностью изголодавшейся птицы.

Писарь нервно ерзал на стуле.

— Но там больше ничего нет, господин! Склепы мертвецов засыпаны, немертвые отказались принимать участие в мирских событиях, а доспехи были утрачены после ухода паладинов ордена! Теперь уже вы не найдете у нас даже куска хоть на что-то пригодного железа!

Некоторое время царило молчание. Ланриг, проявивший несвойственное ему многословие, испуганно сопел.

Руорим снял ноги со стола и наклонился вперед. С видимой грустью он покачал головой:

— Ланриг, Ланриг, ты меня разочаровал. Я думал, мы с тобой едины, ты меня поддержишь, а тут… такое нежелание сотрудничать? Почему ты мне все усложняешь?

Ланриг заплакал:

— Я… я… я клянусь вам, господин, всем, что свято, готов, если вы потребуете, поклясться светом Аонира, я говорю правду! Нет здесь больше никаких доспехов, нет никакого металла, пусто! Если хотите, я покажу вам ход к склепу, сами посмотрите, может быть, там есть тайники, которые мне неизвестны, но здесь, наверху, вы ничего не найдете!

— Если бы я только мог тебе поверить, — сказал Руорим с наигранной печалью. Резко встал и открыл узкую дверцу напротив входа. Там уже ждал с инструментами в руках палач, приземистый орк, лицо которого было спрятано под кожаным колпаком.

— Гурат, боюсь, придется прибегнуть к твоим услугам. — Руорим еще раз повернулся к Ланригу: — Он настоящий мастер, ты даже удивишься.

Он пересек комнату и открыл главную дверь.

— Гурат, как только закончишь, позови эльфийку, пусть она подлатает бедолагу. А потом сообщи мне все, что узнал, с мельчайшими подробностями.

— А что делать с этим?

— Когда эльфийка приведет его в порядок, отправь к остальному сброду, писарь нам может еще понадобиться.

— А что если эльфийка откажется? — прорычал орк, и глаза его в прорезях кожаной маски жадно заблестели. — Она ведь очень строптивая.

— Зато обладает огромной силой, которой я хочу воспользоваться. — Руорим задумался. — Заставь ее, а потом запри здесь, когда уведешь Ланрига. Я лично позабочусь о ней и наставлю на путь истинный.

* * *

Вейлин Лунный Глаз, всхлипывая, лежала на голом полу холодной комнаты. На камнях вокруг стула медленно подсыхала кровь Ланрига.

— Это справедливая кара за мои грехи, — шептала она. — За мои мысли, которые меня пожирали, за мою ненависть и мои страхи. Все это я заслужила, но сейчас… сейчас я прошу избавления… я больше не могу…

Ее слова словно кто-то услышал: дверь внезапно открылась и внутрь хлынул яркий свет.

Снаружи все еще был солнечный день, на улицах продолжалась жизнь.

Вейлин со стоном откинулась к стене, когда узнала в мощной фигуре приближающегося к ней Руорима.

Он заговорил, и голос его звучал на удивление мягко.

— Не надо меня бояться, маленькая эльфийка. Ты и так достаточно страдала. — Он вытянул руку вперед. — Выйди на свет, здесь тепло и приятно. Я осмотрю твои раны, ты должна утолить голод и жажду, тебе необходим отдых.

Дрожащая Вейлин съежилась и покачала головой.

— Я знаю, кто вы, — прошептала она. — Вы самый ужасный из всех.

Он замер.