Наследники Ваньки Каина (сборник)

Луна опрокинула их тени на пыльную полосу дороги. Тени возов и лошадей казались чудовищно огромными. Звякали мундштуками кони.

Что ж он тебя бросил тут одну ночью, муженек твой?— допрашивал Клыч.

Не бросил. Завтра велел ехать, спозаранку, а я вот вечером решилась.

Ослушалась самого Кота?

Так страховито на постоялом-то,— сказала женщина и поежилась.— Мужики смотрят, по возам шарят.

Что ж, не знал он этого?— спросил Клыч.— Возы-то с двухэтажный дом.

Так хозяин-то знакомый, он ему меня на руки сдал.

—А сам куда же?

Женщина промолчала.

—Аграфена,— сказал Клыч,— ты в молчанку не играй. Кровопийце твоему решка приходит. Мы сегодня весь город подымем, а его возьмем. Тогда наравне отвечать придется.

Женщина молчала. Климов стоял к ней вплотную и чувствовал, что она дрожит.

—Людей вместе убивали,— сказал Стас,— теперь вместе и ответят.

Я к тому непричастная,— сказала Аграфена.— Я никого вместе не трогала.

А убивал кто?

Алексей Иваныч на дело с собой брал. Не могла ж я ослушаться.

Как же, мужняя жена,— сказал Клыч.— Домострой, растуды твою качель...

Что он велел, то я и сполняла,— опять сказала Аграфена.— А людей не трогала. Мужики своим делом занимаются, а я по хозяйству...

Что ж из дому-то все забрала?

Не все...— Она помолчала, потом перечислила:— Котору посуду пооставляла, в сараюшке ободья, колес три пары новых, мешки, мануфактуру — тоже аршин сто сорок.

Места, что ли, на возах не нашлось?

И места. Да и Алексей Иваныч говорит: ишшо, мол, вернемся. Все заберем.

Та-ак,— сказал Клыч.— А куда ж ты спозаранку хотела ехать?

В Заторжье.— Аграфена крепче закуталась в платок.— Там на Вознесенской у меня сестрица живет в собственном доме, к ней мы...

Знает она, откуда у вас это добро?

Откуда же... Думает, что крестьянствуем мы...

Ладно буду в ступе толочь,— сказал Клыч и шагнул вплотную к Аграфснс:— Где сейчас Кот?

Она вздрогнула:

—Да откуда ж мне знать?

— Говори, баба, на суде зачтется.— Клыч чиркнул спичкой и осветил темнобровое узкоглазое лицо с высокими скулами и сухими, по-старушечьи подобранными губами. Глаза спрятались под ресницы от света.— Только этим и спастись можешь.

Аграфена молчала.

Клыч зажег от первой вторую спичку, вгляделся в женщину.

Потянет тебя за собой твой Алексей Иваныч. Потом поздно будет прощения просить.

В Горнах он,— глухо сказала Аграфена, защищаясь от огня спички ладонью.— А где — сама не знаю. Он мне никогда не сказывал.

Смотри!— Клыч еще немного посветил спичкой и погасил ее.— Соврешь — всю жизнь жалеть будешь. Климов! Садись с ней рядом. Гони к первому посту, звони нашим. Давай-ка, Стае, и ты. Я жду у Тростянского колодца.

Климов кивнул. Колодец этот пользовался славой целебного. Вода в нем действительно была очень чистой и вкусной. Расположен он был у линии, на задах Горнов.

—Ежели наши задержатся, валяйте оба ко мне, начнем сами.

Климов вскочил на облучок. Стас подтолкнул в нему Аграфену, сам сел с другого бока, неприметно держа у бедра свой браунинг. Лошади понесли. Через полчаса бешеной скачки домчались до швейной фабрики. От ее заборов и начиналось Заторжье. Климов соскочил с облучка:

—Стас, сторожи!

Он ринулся в проходную. Старичок вахтер оцепенел от его вида и стал шарить за спинкой стула, винтовка его с грохотом упала.

—Телефон!— крикнул Климов и сунул старику удостоверение угрозыска. Пока тот читал, Климов уже звонил.— Барышня,— кричал он,— двадцать — двадцать два!

Скоро ответил сонный голос Селезнева.

Селезнев!— закричал Климов.— Поднимай ребят, звони к Клейну, пусть поднимает курсы. Кот в Горнах. Идем по следу.

Крепко!— Селезнев сразу возбудился.— Сейчас сделаю. Молодцы, ребята!

Плохо только, не знаем, как его выманить. Известно, что в Горнах, а где — ничего не ясно. На какую-то приманку надо брать.

Вы вот что!— Вы — это!— возбужденно кричал Селезнев.— Вы сами не пробуйте...

Слушай!— кричал, перебивая его, Климов.— Вышли сюда людей, на швейную фабрику, я тут жену Кота оставлю.

Взяли?

Да! Поспешай.

Климов! Ты тут популярным у слабого пола стал!— кричал Селезнев.— Почти как вы уехали, пошли звонки. Требуют тебя, и все. Я говорю: «Может, я заменю?» Даже не пожелали ответить. Спрашивают, будешь ты сегодня? Я говорю: «Он на операции, должен быть». Сказали, что будут звонить каждый час, мол, надо сказать что-то важное.

Климов вспомнил девчонку у реки. Он же дал ей; телефон. Видно, она.

— Передай, что скоро буду!— крикнул он.— Высылай людей за Аграфеной и ее пожитками. Мы ждем наших у Тростянского колодца!

— Через полчаса обязательно еще звони. Я к тому времени всех подниму!Климов бросил трубку и поднял вахтера на ноги.

Дед,— сказал он,— ты тут один охранник?

Нет,— во все глаза пялился на него дедок.— Ишшо двое есть.

Зови!

Вахтер как ошпаренный кинулся из проходной. Вскоре пришли двое. Один был молодой, другой лет пятидесяти.

—Граждане,— сказал Климов,— сдаю вам опасную преступницу с ее пожитками: через полчаса за ней приедут из угрозыска. Не укараулите — суд и высшая мера наказания.

У всех троих глаза полезли на лоб.

Это... нам не положено,— начал было один.

Име-нем пролетарской диктатуры,— раздельно сказал Климов,— отчиняй ворота!