Наследники Ваньки Каина (сборник)

Вскоре его зачислили в разряд «мужиков», покорно тянущих лямку и не примыкающих ни к активу – группе осужденных, входивших в секцию профилактики правопорядка, ни к верховодившим в отряде «культурным мальчикам» – крепким ребятам с накаченными мышцами, исповедовавшим культ грубой физической силы. Все теплые места – в каптерке, банщиком, нарядчиком, – были захвачены ими, и зачастую офицеры прислушивались к мнению этой группы, своими методами помогавшей им держать отряд в повиновении. И вообще, отрядные офицеры с осужденными старались почти не общаться, опираясь на бригадиров и завхозов. Не общались до тех пор, пока осужденный не совершит проступок. Тогда, в наказание, – шизо, – штрафной изолятор, или ПКТ – помещение камерного типа. Близкие к начальству не забывали выдвинуть себя на доску передовиков, что казалось Манакову жутким извращением и кощунством – зона, осуждение и Доска почета? – внести свои фамилии в список на поощрение, получение разрешения на свидания.

Посылки, приходившие от сестры, как правило, отбирали «мальчики», но Виталий не пытался вступить с ними в конфликт: он видел, как заставляют выполнять норму за себя, принуждают к гомосексуализму. Однако нервы начали сдавать, он понимал, что может не выдержать, сорваться, и тогда неизвестно как повернется все дальше. Оставалась единственная надежда – сестра может уговорить, умолить своего муженька, а у того есть связи. Он должен хоть чем-то помочь: перевести на хорошее место, замолвить слово перед начальством. Но как дать знать сестре, как попросить ее о помощи?

Начинаешь в редкие свободные минуты писать письмо, а в голове бьется мысль, что все твои послания пройдут через чужие руки. Как забыть об этом? Да и скажешь ли все в письме? Получить свидание? Практически несбыточная мечта – кто же его даст, если не можешь выбиться в «передовики», не получается контакт с начальством, которое похоже маленько сдвинулось умом от многолетнего общения с зэками. А войти с начальством в контакт, не одобряемый другими осужденными, и того хуже…

Но ведь он смолчал, ни разу не вякнул о Мишке – «никого не взял с собой», как говорят в зоне, Неужели Котенев этого не оценит? Где же выход?

В производственной зоне он долго присматривался к Вороне»*г Гришке Анашкину, прозванному так за разлапистую походку, напоминавшую походочку помойной птички-санитара. У Гришки уже начали отрастать волосы – через месячишко выйдет на свободу и вернется в Москву. Статья у него не слишком тяжелая – угон транспорта, дадут прописку. Краем уха Виталий слышал, что Ворона не столь уж безобиден и был связан с серьезными людьми, промышлявшими перепродажей краденых автомашин. Но, попавшись, Анашкин никого не выдал и в зоне пользовался определенным авторитетом. Конечно, Гришка груб, хамоват, но раньше него никто из зоны не выйдет. Рискнуть?

Анашкин знается с контролерами – те, втихую, снабжают его чаем, из которого, используя тщательно скрываемые от чужого глаза самодельные кипятильники, варят чифир. С воли иногда тоже «подпитывают», перебрасывая через забор зоны грелки с вином, – не просто так ведь это делают? А Гришка и здесь на первых ролях. Но кому еще довериться?..

Решиться на разговор Манаков смог только через неделю. В производственной зоне, где заключенные изготовляли ящики для упаковки каких-то деталей, он, улучив момент, подошел к Вороне:

– Есть разговор.

– Ко мне? – Григорий в недоумении повернул голову: какой еще разговор может быть к нему у этого «мужика»? Но тем не менее отошел в сторону. – Чего тебе?

– Хочу попросить об услуге: надо позвонить одному человеку в Москве и, если удастся, встретиться с ним.

– Зачем? – Анашкин заинтересовался, достал сигаре ты и даже угостил Виталия, чего раньше никогда не делал.

– Расскажи ему, как прекрасно живется в нашем санатории, – грустно усмехнулся Манаков. – Он должен мне помочь.

– Бона, – ощерился Гришка. – Ну, во-первых, ничего не делается «за спасибо». Осознал? А во-вторых, этот твой друг свободно может послать меня.

– Не пошлет. Скажешь ему, что я никого не взял с собой, хотя мог это сделать. И тебе этот человек заплатит.

– Сколько? – быстро спросил Анашкин.

– Много, – прикрыл глаза Манаков. Он блейфовал, не зная, как отреагирует на неожиданный телефонный звонок Котенев.

Ворона задумчиво курил и, казалось, совсем забыл о стоявшем рядом с ним Виталии. Наконец, Анашкин бросил в жестяную урну окурок:

– Так, ты говоришь, хорошо заплатит?

– Да! Главное, позвонить и сделать все так, как я прошу, – многозначительно понизил голос Виталий. На Гришку должно подействовать: ум у него недалекий, зато жаден без меры.

– Записывать телефон нельзя, – задумчиво протянул Анашкин. – Обшмонать могут. Найдут бумажку – и все пропало. Давай говори, попробую запомнить…