Наследники Ваньки Каина

— Откинулся недавно, сейчас колодки проколол, и все по закону, а звоню из Сокольников. Так чего?

Котенев невольно поморщился, слушая жаргонную речь, — ну и приятели завелись там у Виталия, почти невозможно понять, что говорит, хотя вроде и на русском языке. Впрочем, чего удивляться, не из-за границы человек приехал, а совсем из другого мира.

«Сколько же у нас на самом деле миров, в нашей родной стране? — невесело усмехнулся он, свободной рукой вытягивая из лежавшей на столе пачки сигарету. — Трудно сосчитать, и, зачастую, один мир совершенно не приемлет другой, хотя они сосуществуют в одном времени, на одной территории, да и представители их внешне почти ничем не отличаются друг от друга».

— Где хотите встретиться и когда? — прикуривая, поинтересовался Михаил Павлович. — У меня мало свободного времени. И что вы мне до этого сказали? Я не совсем понял.

— Освободился, говорю, — с расстановкой, как недоумку, начал пояснять мужчина, — паспорт получил, прописался. Подъезжай сюда, в Сокольники, я тебя у метро встречу.

— Приеду на машине через час, — пообещал Котенев. — Вы один? Хорошо. Как зовут? Григорий? Ладно, запомните номер машины, я остановлюсь у магазина «Зенит».

Дорогой он раздумывал над неожиданным звонком — что там приключилось с Виталием, почему он дал его телефон неизвестно кому и что этот уголовник хочет передать? Припарковавшись около магазина, Михаил Павлович положил руки на баранку и огляделся — где посланец из ада?

По стеклу задней дверцы машины постучали. Котенев оглянулся — около его «жигуленка» стоял среднего роста парень с наглым взглядом, скривив в улыбку губы. Ничего особенного, только под глазами желтеют не до конца сошедшее синяки.

— Ту Михаил? — сплюнув в сторону, спросил парень.

— Я. Вы звонили? Что нужно?

— Есть хочется, — усмехнулся Григорий.

— Хорошо, пошли, — выругавшись про себя, Котенев направился ко входу в парк. Посланец Манакова поспешил следом.

Молча дошли до шашлычной. Котенев дал Григорию денег, велел взять шашлыков и сухого вина, а сам сел за столик — не выступать же ему в роли официанта?

Анашкин быстро принес салаты, вилки, граненые стаканы, пять порций шашлыка и две бутылки портвейна. Разлил, не дожидаясь Котенева, выпил и начал жадно поглощать мясо.

— Чего не пьешь? — поднял он на Михаила Павловича глаза.

— Я за рулем, — коротко объяснил тот. — В чем дело, объясните мне, наконец!

— Родственник твой, — принимаясь за вторую порцию шашлыка, начал Григорий, — обещал, что ты мне заплатишь за услугу.

— Какую услугу?

— За то, что передам, как велено.

— Сколько? — Котенев сунул руку в карман. Интересно, насколько развита фантазия у этого голодного и пьющего животного? Сколько он запросит и за какую информацию?

— Hа первый случай меня устроит тысяча, нет, полторы, — быстро поправился Григорий и протянул через стол руку.

Михаил Павлович покорно вложил в нее радужные бумажки:

— Говори!

— Виталик просил напомнить, что он никого не взял с собой, — тихо сказал посланец. — Ты должен его вытащить оттуда или перевести. Велел рассказать, каков там санаторий, однако, стоит ли? Это и так любой знает, что не курорт, а вот насчет его молчания подумай, Михаил Палыч.

— Так, значит? — Настроение у Котенева резко испортилось: сидит за проволокой, щенок, и лает на луну, брешет, кому ни попадя о делах родни, да еще требует помощи, угрожает. Соображал бы, подлец, что язык головы лишать может.

— Спасибо за сообщение, — Михаил Павлович застегнул пиджак, собираясь уйти. — За все уплачено, доедайте и допивайте.

— Это как? — удивился Григорий. — Погоди, еще не все. У меня тоже просьба есть. Приткнуться надо на приличное место, чтобы с деньгой и не горбатиться лишнего. Но с моей биографией не очень-то жалуют в отделах кадров.

— К сожалению, я не располагаю такими возможностями, — встал Котенев. — Всего доброго.

— Постой, — поднялся Григорий. — Тогда ссуди деньжат.

— Сколько?

— Двадцать тысчонок дашь — и разбежимся, — нагло улыбнулся Ворона.

— Обкакаешься от жадности, — почти ласково сказал ему Котенев. — Держи еще за хлопоты — и гуляй!

Он сунул в нагрудный карман рубашки Григория купюру, но тот ловко прихватил его руку:

— Дешевку нашел?

— Послушайте, милейший, — вырвал руку Михаил Павлович.

— Здесь не место и не время. Люди оглядываются. Пошли на улицу.

Григорий с сомнением поглядел на Котенева — чего это вдруг тому приспичило разговоры заводить на улице, уходя от стола с недопитым вином? Или это для него так, мелкие брызги? Привыкли шиковать тут, но сейчас не на такого нарвался! Анашкин своего шанса не упустит — жирный карась бьется на крючке, и не наколоть такого фраера, еще не нюхавшего, почем фунт лиха, все равно что себя не любить.

— Зачем на улице? — набычился Ворона.

— Я же сказал, люди на нас оглядываются, — понизив голос, миролюбиво ответил Михаил Павлович. — Излишнее внимание ни к чему. Пошли, пошли, — и он потянул Григория за собой к выходу.

На крыльце шашлычной Котенев огляделся и, быстро сориентировавшись, завел Ворону за здание харчевни.

— Так, за что я должен платить? — спросил Михаил Павлович.