Наследники замка Лейк-Касл

Для Жюльетт это известие было подобно острому ножу, который кто-то безжалостный вогнал ей в грудь. И это несмотря на то, что она знала уже – ее Филипп женат на другой и эта женщина ждет от него ребенка. Но одно дело – просто знать об этом, и совсем другое – признать факт его состоявшегося брака, скрепленного рождением наследника. И как же ей было горько, что этого наследника подарила любимому мужчине не она, а другая. От Эсти она слышала, что Катриона де Моррен очень милая и приятная женщина. Она не очень красива, но добра и приветлива. И искренне любит мужа, которого одарила сыном. Какой же мужчина не ответит на такую любовь?

Отчаяние готово было поглотить Жюльетт целиком. Но тут перед глазами ее всплыла картина, которую она увидела на глади озера. Женщина не могла понять, почему так вышло, но Жан-Пьеру удалось убедить ее, что озеро никогда не ошибается в том, что показывает человеку. И, значит, они с Филиппом снова будут вместе. Когда это случится, она не знала. Но верила. И это позволило ей справиться с ударом и жить дальше. Как же ей хотелось стать счастливой вопреки всему, что сделал с ее жизнью ненавистный Эдуард!

Лето было в расцвете, а Эсти становилась с каждым днем все тяжелее и неповоротливее. Жюльетт много времени проводила рядом с ней, играла с малышом Брэдом, всячески отвлекала невестку от мрачных мыслей. Эсти вынашивала свое второе дитя гораздо трудней, и это ее беспокоило. Жюльетт тоже волновалась за молодую женщину, которая стала ей очень близка за то время, что жила в их замке. Однако свои переживания она старалась прятать как можно глубже, не показывая собственного страха. Это поддерживало моральный дух Эсти и помогало Жюльетт отвлекаться от собственных переживаний.

Когда осень была уже на пороге, Эсти вообще почти потеряла способность передвигаться. Ноги ее уподобились тумбам, живот стал необъятным. Повитуху из деревни под стеной замка забрали в господские покои, чтобы она была рядом в любой момент. Жюльетт уже не отходила от невестки, старалась не оставлять ее одну ни на минуту.

И вот в первых числах сентября у Эсти вдруг отошли воды. Их было так много, что, казалось, они способны разлиться озером и затопить весь замок. И тут же начались роды. Поднялся переполох, забегали слуги, спешно делались последние приготовления.

– Ты только не оставляй меня, Жюльетт, – взмолилась вдруг Эсти, – держи все время за руку, мне кажется, так будет легче.

Она взглянула на золовку, и у Жюльетт сжалось сердце. Лицо Эсти стало белым как мел, а в глазах, казавшихся огромными, застыл всепоглощающий страх.

– Я боюсь, Жюльетт, – призналась она, – почему-то я очень боюсь в этот раз.

Сердце девушки наполнилось в ответ на эти слова горячим сочувствием и желанием защитить жизнь матери и готового прийти в этот мир младенца, ее второго племянника.

– Все будет хорошо, Эсти, – проговорила она с уверенностью, которой, откровенно говоря, в себе не ощущала, – я знаю это. Ты только доверься повитухе и делай все, как она говорит. А я буду держать тебя крепко-крепко, дорогая, изо всех сил.

И она ободряюще улыбнулась. Лицо Эсти слегка порозовело, из глаз ушел охвативший ее дикий ужас.

– Да, – прошептала она, – я готова.

И началось. Роды действительно были не похожи на то, что женщина уже пережила раньше. Они были столь стремительными, что повитуха испугалась. Ей было известно, что при таком развитии событий смерть может мгновенно забрать жизнь и матери, и ребенка.

– Осторожно, леди, не тужьтесь. Не надо спешить.

Эсти с трудом сдерживала мощные порывы своего тела, стремящегося любой ценой освободиться от давящего на него непомерного груза. Жюльетт крепко держала ее за плечи, стараясь успокоить, и только шептала: «Тише, дорогая, тише». И все время горячо молилась за нее. Но роды все равно проходили слишком быстро. Ребенок выскользнул из тела матери, маленький, слабенький, но закричал сразу, хоть и не так громко, как в свое время его братец. Его подхватили умелые руки, тщательно обтерли и запеленали. А повитуха вновь занялась роженицей, чтобы помочь ей избавиться от последа.

– Вот видишь, моя дорогая, ты справилась и все хорошо, – проворковала Жюльетт, целуя невестку во взмокшие, спутанные волосы, – у тебя еще один сын, поздравляю.

Эсти благодарно улыбнулась ей и слабо пожала руку.

Мальчика окрестили Кевином. Он родился слабеньким, но быстро стал набирать вес. Кормилицу нашли хорошую, молока у нее было много. А сама Эсти кормить своего второго сына уже не смогла. И вообще, призналась потом повитуха, женщина чудом выжила в таких непростых родах и теперь вряд ли сможет родить еще раз.

Но это уже не было трудностью ни для самой Эсти, ни для Ричарда. У них теперь было двое наследников, и этого вполне достаточно. Ричард молил Бога лишь об одном – чтобы женщина, ставшая для него единственной, осталась жива и была всегда рядом с ним. Без нее, его «лунной феи», жизнь стала бы пустой и мрачной. И как он мог жить без нее раньше?