Наследники

Гарри и не заметил, как уснул. Он спал и видел сон, в котором было поле, полное высокой зеленой травы и всевозможных белых цветов. Здесь были ромашки, тюльпаны, розы, цветы, названия которых Гарри не знал, и цветы, которые он даже не видел. У большого, раскидистого дуба стояла девушка в длинном белом платье и кормила из руки белого единорога, красивая голова которого была увенчана хрустальным рогом. Величественное животное жмурилось от удовольствия, когда маленькая ручка девушки поглаживала его по голове, по грациозной шее, по гладкой спине. Она звонко смеялась, касаясь головок цветов, и Гарри чувствовал удивительную легкость и привязанность к этой девушке. Единорог, заметив мальчика, фыркнул и указал на него девушке своим, будто сделанным изо льда рогом. Девушка повернула голову к Гарри, ее темные волосы взметнулись в воздух. Ее лицо было такое неуловимо знакомое, такое ласковое и приятное, что Гарри хотелось оставаться здесь как можно дольше. Девушка улыбнулась ему, засмеялась своим звонким и счастливым смехом, и сказала: «Quio ohrly qym». Гарри не понял ее заковыристого предложения, он даже не знал, на каком это языке это она сказала. Девушка снова улыбнулась, и Гарри проснулся. От чего то запершило горло, от сна остался какой-то неприятный осадок… Гарри огляделся — он все еще сидел на подоконнике, но уже было утро. Гарри встал, потянулся (спина отекла от неудобной позы). Надо было идти завтракать, бурлящий желудок наполнил об этом гулким бульканьем.

Гарри умылся, заодно пытаясь причесаться. Не добившись успеха он поплелся вниз, на кухню. Там уже были тетя Петунья и Дадли. Дядя Вернон, видимо, уже уехал на работу. Миссис Дурсль сморщилась, увидев Гарри, но ничего не сказала. Дадли притворился, что сосредоточено ест, но Гарри видел, как бегают его поросячьи глазки.

Завтракали в тишине. Гарри не мог понять, от чего у него было такое ужасное настроение сегодня. Голова была тяжелой, будто налитая свинцом, в желудке было что-то терпкое, не дающее покоя. Гарри вздохнул. Он не представлял, чем займется сегодня. Спустя некоторое время из-за стола выскользнул Дадли — Гарри не обратил внимание. Он сосредоточенно возил вилкой по тарелке, собирая рис в две горки. Вдруг, он услышал дикий визг Дадали из гостиной. Тетя Петунья не успела схватится за свою шею, как Гарри, отбросив в сторону стул, уже вылетел из кухни.

Глава 2. То чего нельзя было ожидать

Когда Гарри влетел в гостиную, то сразу же понял причину крика кузена. Комната была такой же — светлая комната с чопорной аккуратной мебелью, большой шкаф у стены, в который вжался позеленевший Дадли, начищенный ковер, все было неизменным, кроме одного — на полу, перед кузеном, распластавшись в неудобной позе лежала Джессика Паркер и из ее живота торчала длинная серебренная стрела.

Гарри, не заметив, как пересек комнату, тяжело бухнулся на колени рядом с ней. Стрела прошла насквозь, Гарри мог видеть кровавый наконечник, торчащий из спины девушки. Не долго думая, Гарри одним движением смахнул вещи с журнального столика и уложил Джес боком на него. Она была толи в ошеломленном состоянии, толи ничего не понимала от боли. Ее глаза были широко раскрыты, волосы разбросаны в разные стороны, на пепельном лице сияли кровавые царапины и порезы. Гарри суматошно обходил стол, не зная, что делать. Наконец он взял диванную подушку и положил ее под голову Джес, потом присел на колени перед столиком и расстегнул нижние пуговицы ее рубашки, промокшей от крови, открывая вид на рану, в которой торчала стрела. Гарри приподнялся и посмотрел на наконечник, торчащий из ее спины. Он потянулся к нему рукой и отрезал его режущим заклинанием, вырвавшимся из его пальцев. Потом, сильно прикусив губу, он положил дрожащие руки на холодный металл стрелы, думая про себя: «потерпи чуть-чуть, будет больно, но это пройдет… совсем чуть-чуть…», и выдернул ее из тела девушки. Джессика изогнулась, сильно зажмурившись и прикусив губу, а Гарри почувствовал режущую боль, словно вытащил стрелу не только из Джес, но и из себя. Вдруг Джессика расслабилась и затихла. Гарри оторвал кусок своей рубашки (как у него это получилось, он потом и не вспомнил), приложил его к сквозной ране на спине Джес, и положил ее лицом вверх. Рана была ужасающей — казалось, будто кровь, текущая из нее, была черной. Гарри постарался отогнать от себя ужас всего происходящего и протянул руки над раной, тихо шепча абсолютно все, слышанные им когда либо, лечебные заклятья. Он чувствовал, как маленькие лечебные лучики, вырываясь из его пальцев, исследовали рваную рану и проникали в нее. Он потерял счет времени — он чувствовал, что с каждым произнесенным заклинанием теряет все больше и больше сил, а рана Джес все не заживает и не заживает. В конечном счете, он добился лишь слабого остановления крови.