Наследница

Наверное, Джеймс Бонд в такой ситуации не стал бы полагаться на план, придуманный молоденькой неопытной девчонкой. Хотя ни один супермен не стал бы и валиться, как кегля, под ударами Виктора — один-два приема, и этот самодовольный красавчик ползал бы по полу и просил пощады!

И супермен поперся бы сейчас за ней в спальню... Впрочем, Тед никогда не считал себя суперменом, да и в спальне его никто сейчас не ждал. Что-что, а почувствовать, когда женщина не против подобного визита, он мог не хуже Джеймса Бонда... Черт возьми, откуда взялся в голове этот дурацкий Джеймс Бонд?

Рене вернулась, снова в спортивном костюме, и коротко спросила:

— Ну, ты готов?

 — Да.

Она пошла к потайной двери.

— Подожди минутку! — позвал Тед. — Когда ты закроешь окно и окончательно поднимешься к себе наверх, погаси, пожалуйста, свет в башне — чтобы я знал, что все прошло гладко и тебя не застукали.

На ее сосредоточенном лице появилась тень прежней улыбки — возможно, она вспомнила какой-то детектив.

— А я как узнаю, что тебя не... застукали?

— Я на той стороне под фонарем помаячу.

— Хорошо, — она кивнула и положила руку на резной цветок. — На лестнице разговаривать нельзя, так что, если еще что-то хочешь сказать — говори сейчас.

Что Тед мог сказать? Спасибо? Или что они больше никогда не увидятся — и он только сейчас это понял? Или «до свидания»? Все это прозвучало бы нелепо...

— Рене... — он обещал больше не говорить об этом — и все-таки не смог удержаться, потому что знал, что другого шанса у него уже не будет, — подумай еще раз: ты же живая — настоящая, живая, нормальная девчонка. Ты еще можешь все исправить, все повернуть иначе. Не делай этого... Черт возьми, сейчас же не средневековье какое-то!

Она не стала даже отвечать — нажала на цветок и, когда зеркало открылось, шагнула внутрь.

На лестнице было абсолютно темно. Рене медленно шла впереди, держа его за руку, и изредка командовала шепотом:

— Тут площадка!.. Снова ступеньки!.. Осторожно!

Лестница казалась бесконечной — Тед насчитал семьдесят три ступеньки, пока наконец Рене, сжав его руку, не шепнула:

— Стой! — и после короткой паузы: — Пришли. Ты помнишь, правое окно!

— Да.

Она отпустила его, через секунду он увидел перед собой отблеск света и услышал:

— Ну, давай! С Богом!

Протискиваясь мимо нее к выходу, Тед нащупал худенькое плечо и сжал, прощаясь.

Все прошло гладко, если не считать того, что, переваливаясь через подоконник, он неловко повернулся и зашипел от боли в груди.

Во дворе никого не было — слава богу, потому что перелезал Тед через стенку почти какдевяностолетний старец, кряхтя и постанывая. Добрался до фонаря и замер в ожидании!.

«Средневековье...» — вспомнил он собственное выражение. Пожалуй, в этой истории и правда имелись все атрибуты средневекового романа: тайные проходы в стене, богатая наследница, по воле злых родителей выходящая замуж за жестокого жениха — как и полагается, зловещего брюнета. И, естественно, благородный герой, проникший в замок через окно — в концеон обычно оказывался переодетым герцогом.

Интересно, а герцогам когда-нибудь били морду или только пронзали кинжалом! (не до смерти, иначе не было бы поцелуя в диафрагму)?!

Тед часто предавался подобным идиотским размышлениям — это помогало скрасить часы ожидания, обычного для его работы. Но на этот раз ждать пришлось недолго — свет— в башне третьего этажа внезапно погас.

Перед тем как выйти из-под фонаря, онмахнул на прощание рукой, надеясь, что Рене все еще смотрит в окно.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Репортеры светской хроники толклись на ступеньках собора, дожидаясь торжественного выхода новобрачных. Присутствовали они здесь исключительно для проформы: те тридцать строк, что предполагалось отвести на свадьбу, были уже написаны. Всем было заранее известно) и о роскошном платье невесты, заказанном у (берлинского модельера, и о свадебном кольце с бриллиантом,, ограненным «сердечком», и о том, что медовый месяц новобрачные собираются провести в Италии. Конечно, оставалась еще эфемерная надежда, что случится что-либо неожиданно — например кто-нибудь споткнется и сломает ногу или закатит скандал — но это было весьма сомнительно. До сих пор ни о женихе, нио невесте не ходило никаких интересных — то есть скандальных — слухов. Правда, пару лет назад в прессу просочились намеки на романтические отношения между женихом и покойной матерью невесты, но это было так давно, что стало уже неактуальным.

Поэтому, когда двери собора распахнулись и новобрачные вышли наружу, корреспонденты вздохнули с облегчением.

Невеста улыбалась, жених, по своему обыкновению, был серьезен — впрочем, это ничуть не портило его мужественно-романтической внешности.

Он понял, что Рене заметила его: на секунду ее улыбка из светски заученной стала живой, виноватой, почти жалобной. Она словно говорила: «Вот видишь, как получилось...»

Зачем он приехал?? Всю дорогу Тед ругал себя за этот бессмысленный, дурацкий, сентиментальный жест. Это было так же нелепо, как по три раза в день проверять автоответчик (что он, кстати, и делал весь последний месяц).