Наследница

– Вер, у тебя крыша поехала? – холодно осведомилась Надя. – Ты зачем ребёнку психику травмируешь? Она и так в обнимку с Тониным халатом лежит постоянно, а ты…

– Надя, я её видела, вот как тебя сейчас, – обиделась Вера на сестру, хотя прекрасно понимала нелепость собственных слов. – Короче, закройся и никому, кроме меня, дверь не открывай. Я в церковь за святой водой поеду, потому что здесь что-то нечисто.

– Это в голове у тебя нечисто, – огрызнулась Надя. – Дожились. Вася до зелёных чертей допился, а теперь и ты туда же. А ну-ка дыхни.

Она подошла к Вере вплотную, чтобы убедиться, что сестра пьяна, но та только смерила её с ног до головы презрительным взглядом и с оскорблённым видом заявила:

– Да пошла ты! Трезвенница-праведница нашлась. К тебе лицом, а ты… Да чего я вообще с тобой разговариваю?

Вера вернулась в прихожую, подобрала оброненную на пол сумку, открыла дверь и ушла, оставив сестру в раздумьях по поводу только что случившегося. Надя не хотела ссориться. И обижать Веру тоже не хотела, это как-то само собой получилось. Зато после ухода сестры исчезло и раздражённое состояние, в котором Надя очнулась от сна, сморившего её буквально на ходу. Последнее, что она помнила – как выкладывала котлеты на плюющуюся горячим маслом сковородку.

– Дианка, ты котлеты сама дожаривала что ли? – выкрикнула в сторону комнаты, когда обнаружила под крышкой сковороды обжаренные с двух сторон и уже остывшие котлетки.

Диана не ответила.

«Вот Верка сучка, а! Расстроила ребёнка. Лучше бы вообще не приходила», – покачала головой Надя и пошла к племяннице, которая снова свернулась калачиком на маминой кровати в обнимку со старым, пахнущим потом и лекарствами халатом. Присела рядом на краешек постели и погладила Дианку по светлым волосёнкам.

– Тётя Вера тебя обидела, да? Напугала?

– Она плохая, – шмыгнула носом Дианка. – Она меня не любит. Тётя Надя, пусть она больше не приходит. Мама говорила, что в тётю Веру чёрт вселился, и поэтому она убила моего дедушку. И дядю Васю она тоже дураком сделала, когда он маленьким был. Пугала его, пугала… Вот он и стал дураком. Это из-за неё он умер, как мама. Он теперь тоже ангел.

– Это тётя Вера тебе сказала, что дядя Вася умер? – ужаснулась Надя.

Девочка промолчала, только ещё сильнее скрутилась в калачик. «Ну а кто ещё мог сказать? Только Верка», – сердито поджала губы Надя и решила, что больше сестру на порог не пустит. А если потребуется, то добьётся через суд, чтобы Вере вообще запретили приближаться к Дианке. Им и вдвоём неплохо живётся, без всяких родственников. Лишь бы только опеку разрешили, а дальше всё будет хорошо.

Глава 4

– Галь, я уже давно хотел попросить у тебя прощения…

– Ой, Тараскин, не начинай даже, – отмахнулась Галина от бывшего коллеги, жестом подозвала официанта и заказала себе кофе.

В свои почти пятьдесят она всё ещё оставалась привлекательной женщиной, и Глеб Петрович не мог не отметить идеальные формы, которых его законная супруга Светлана окончательно и бесповоротно лишилась после рождения третьего ребёнка. В густых каштановых волосах Галины не было даже намёка на седину, а большие зелёные глаза искрились таким детским любопытством, что казалось, будто эта яркая красотка и четверти века ещё не прожила, не говоря уж о половине столетия. Увы, тонкие лучики морщинок всё же выдавали её возраст, да и в голосе появилась характерная для заядлого курильщика хрипотца, хотя та Галя Задорожная, которую помнил Глеб Петрович, активно ратовала за здоровый образ жизни.

«Да уж, не скажешь, что увольнение из органов пошло ей на пользу», – подумал Тараскин, перехватил насмешливый взгляд собеседницы и смущённо переключил своё внимание на бифштекс.

– Я полтора часа пересчитывала подвеской ямы на вашей наглухо убитой дороге только ради того, чтобы посмотреть, как ты ешь? – Галя нетерпеливо побарабанила аккуратными ноготками по видавшей виды столешнице. – Глеб, не томи. Что у тебя стряслось?

Тараскин старательно прожевал мясо, проглотил его, запил яблочным соком, после чего густо покраснел и поднял на собеседницу несчастный взгляд.

– Галь, ты веришь в существование массового гипноза?

– О как! – Галина откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди. – А ты не мог озвучить этот вопрос одновременно с просьбой приехать, а? Я тогда хотя бы последний день отпуска спокойно провалялась в постельке, а не тащилась чёрт знает куда, чтобы убедиться, что тебе пора на пенсию. Сволочь ты, Тараскин, причём редкостная.