Наследница

К собственному удивлению, он увидел, что худенькая Кира ест не хуже него самого, но каких-либо неудобств при этом не испытывает. А мать… мать смотрит едва ли не с умилением – Торн и забыть успел, оказывается, как ей приятно, когда гостям нравится ее стряпня. Впрочем, всему хорошему рано или поздно приходит конец. Эта мысль в очередной раз получила подтверждение, когда отец, откинувшись в кресле, пригубил вино из громадного кубка (а выпить таких он успел уже штук пять) и отправил детей из комнаты. Те, особенно брат, покривились, но подчинились беспрекословно – помнится, только сам Торн в свое время и рисковал сказать что-то поперек, за что и получал регулярно. Для его же пользы, как считал отец. Может, и прав был, а может, и нет, но порядки в доме с тех пор явно не претерпели сколь-либо серьезных изменений. А после этого глава семьи, глядя на сына абсолютно трезвым, нимало не осоловевшим взглядом, сказал:

– Ну что же, сынок, рад, что ты наконец повзрослел.

– То есть? – сказать, что Торн был удивлен такому началу, значило ничего не сказать.

– А ты вместо того, чтобы расшибать себе лоб, а потом прятаться в лесу, когда возникла проблема, вспомнил, что есть те, кто готов прийти к тебе на помощь. О семье вспомнил. В первый раз, кстати, а то раньше все сам да сам, и нарывался. А потом опять прятался. А все почему? Да просто забывал, что не на необитаемом острове живешь, – нравоучительно воздел палец отец, и Торн понял – он все же немного пьян. – А раз повзрослел, это радует. Поэтому давай, рассказывай.

– Хорош тебе, старый… – Мать слегка ткнула главу семьи локтем в бок. Этого «слегка» хватило даже, чтобы покачнуть такую скалу, как отец, но не более. К тому же Торн и пришел сюда за помощью, а потому не стал мяться и – рассказал.

Надо сказать, рассказ получился сухим и коротким. С одной стороны, Торн старался не пропустить ни малейшей подробности, с другой – полностью отключить эмоции, чтобы донести максимум информации. В точности как учили, и, судя по довольному выражению отцовского лица, получилось правильно. Вот только сейчас происшедшее уже не казалось чем-то исключительным – было время, когда на лишнюю пару арбалетных болтов над головой Торн и внимания не обращал. Однако, как ни странно, рассказывая о своих приключениях, он впервые за долгие годы не боялся выглядеть в чьих-то глазах неумелым и слабым. Возможно, именно это и значило, что он повзрослел? Или что-то еще?

Когда Торн закончил, родители синхронно перевели взгляд на Киру. Судя по их выражению из цикла «во что ты втравила нашего сыночка, стерва», для вампирши самым безопасным сейчас было бы залезть на стол и начать мелко-мелко дрожать от ужаса. К чести своей, Кира взгляд, способный испепелить (в буквальном смысле слова, учитывая таланты маменьки) небольшую армию, выдержала с честью. Разве что побледнела чуточку. И тем самым заработала на удивление одобрительный «хмык» от отца и несколько скептическое, но доброжелательное покачивание головой матери. А потом родители переглянулись, синхронно кивнули, и мать сказала:

– Вот что, Торни. Нам очень не нравится, когда в нашего сына стреляют.

Торн только-только хотел сказать, что, во-первых, уменьшительно-ласкательные имена при гостях не к месту, а во-вторых, что стреляют в него не в первый раз, но мать резким, совсем не женским жестом заставила мага закрыть рот прежде, чем из него вылетело хотя бы слово.

– Не спорь, я слишком хорошо знаю, что такое смерть. Видела, знаешь ли, и поближе твоего.

О-па! А вот про эту часть ее биографии Торн не слышал. Пару раз мать и отец обмолвливались, что молодость у них была довольно бурной, но то вполне нормальное явление. У кого, спрашивается, ее не было? Тем не менее, судя по последним ее словам, выходило, что жизнь предки успели повидать куда более красочную, чем Торн привык думать.

– Мать, не нагнетай обстановку, – прогудел отец. – Мне пока интересно, что же скажет его… спутница. А то она пока что только глазки строит. Не мне, что характерно.

А что спутница? Спутница подтвердила, добавив заодно свою историю. Менее толково, зато более эмоционально, а значит, длинно. Тем не менее, родители слушали ее, не перебивая, только кивали невпопад – наверное, каждый своим мыслям. И лишь когда девушка закончила свой рассказ, отец мрачно бросил:

– Не врет? Очень интересно. Знаешь, милая, похоже, все куда интереснее, чем нам казалось.

– И почему?

– А ты подумай. Во-первых, – тут он повернулся к Кире, – откуда ты узнала прозвище нашего сына? Он, насколько я знаю, о подобном распространяться не любил.

– Отец…

– Которого ты в глаза не видела. И который не мог тебе ничего сказать.

– Было еще одно письмо. От него. Мне лично.

– Не врет, – мать без интереса посмотрела на девушку. Ну да, какие тут эмоции – сейчас она не женщина, а сильный маг, уверенно контролирующий объект исследований, а значит, все прочее по боку. Улыбки или нахмуренные брови – все это будет потом, а пока что есть дела поважнее.

– Хорошо, допустим. Вопрос второй. Почему ты сделала вид, что ничего не понимаешь в магии?

– То есть?