Наследница

– Думаете, он не отправит нас взашей? – скептически уточнила дуэнья, намекая на Влада, не ответившего на мое жалобное письмо приютить меня, пока особняк Вишневских атакуют газетчики. Хотя не надо было обладать дедуктивным мышлением, что я искала благовидный предлог, чтобы помириться, и многозначительное молчание Влада приводило меня в панику.

– Не переживай, Глэдис, я буду давить на жалость, – пообещала я. – Ты говорила, что этот способ эффективнее, чем соблазнение.

Город содрогался из-за суда над родственниками Вишневскими, пытавшимися сжить со света единственную Наследницу, так что я находилась в эпицентре оглушительного скандала.

Наконец, мы дотащили багаж до знакомых ворот.

– Я зайду первая, потом ты с Собакой, а дальше уже про сундук объявим, – предложила я.

– Мне кажется, в нашем составе он не пустит нас и на порог. Надо кого-то оставить.

– Хорошо, меня мы оставить не можем, тебя – тоже, ты предлагаешь Собаку отправить обратно в конюшню?

– Заметьте, это ваш план, но он мне нравится.

Не успела я потянуть калитку, как она распахнулась, и перед нами вырос Влад. При его появлении сердце ухнуло в пятки.

Он ошарашенно разглядывал меня, словно не верил, что я действительно приехала к его дому да еще с дуэньей и псом. Это была заявка на совместное будущее.

– Анна? – произнес он со знакомыми вкрадчивыми интонациями.

– Влад?

Примолкнув, мы жадно разглядывали друг друга. Пять седмиц назад я его бросила, и не было ни одной секунды, чтобы я не пожалела об этом своем решении. Он приходил на суд, смотрел на меня из зрительного зала. Он встречался мне на улице, проходил мимо, не здороваясь и не вступая в разговоры. Он умел соблазнять, но ждал, когда я соберу сундук с вещами, прихвачу с собой дуэнью, пса и зонтик и приду к нему. Сейчас я была здесь.

– Молодые люди, так смотреть друг на друга посреди улицы – неприлично, – фыркнула Глэдис и, потеснив Влада, прошла во двор. – Какой неприлично запущенный двор!

Следом за дуэньей проник питбуль, и ему было абсолютно наплевать, что происходило во дворе, лишь бы сняли намордник, а еще покормили.

– Заходишь, – изогнул Влад брови.

– Захожу.

Какое счастье, что мне не пришлось давить на жалость. Вдруг бы выяснилось, что соблазнение у меня выходит ловчее?