Наследница Дестроера

Чиун ловко перепрыгнул через камни и устремился к Голландцу, не спуская глаз с его исполненной высокомерия фигуры, но не успел: вновь зазвучала музыка, и высоко в небе маленькая серебристая точка Венеры стала расти и расти, пока вершина горы не озарилась ослепительным светом.

Голландец торжествующе воздел кулаки.

– Сильнее всех!

Музыка зазвучала совсем нестерпимо, и под ногами его земля встала дыбом.

– Нет! – успел крикнуть Чиун, но было уже слишком поздно. Голландец провалился в разверзшийся кратер, и снизу донесся его прощальный вопль:

– Сильнее всех! Сильнее! Сильнее!

Вслед за ним стал падать и лежавший без движения Римо Уильямс. Когда обоих поглотила бездна, земля опять сомкнулась, и вокруг воцарилась могильная тишина. Смолкла и музыка.

Чиун бросился к тому месту, где только что была расщелина, и стал отчаянно рвать землю пальцами.

– Римо! Сын мой! – Он царапал ногтями землю, но она сомкнулась намертво.

Мастер Синанджу поник головой и долго сидел неподвижно. Потом он нацарапал на земле знак – разделенную надвое трапецию, символ Синанджу. Пусть им будет отмечено место последнего успокоения двух белых Мастеров Синанджу, на которых прервется династия.

С выражением покорности Мастер Синанджу поднялся, отряхнул землю со своего кимоно и тихонько прочел заупокойную молитву, затем повернулся, чтобы покинуть скалу Дьявола. Он вдруг обнаружил, что идти с пустыми руками еще тяжелее, чем нести на себе тело сына, ведь это означало оставить его здесь навеки.

Он вышел из крепости, и тут его остановил знакомый голос:

– Решил без меня уйти, папочка?

Чиун развернулся. От удивления морщины на его лице разгладились.

– Римо! – ахнул он. – Римо, сынок! Ты жив?

– Более или менее, – небрежно бросил тот. Лицо его было в поту и пыли, под мышкой он держал безжизненное тело в пурпурном шелке. Руки Перселла были связаны желтым кушаком.

– Но я видел, как вы оба провалились под землю!

– Это были не мы, – сказал Римо.

Он попробовал изобразить улыбку, но Чиун видел, что это дается ему с трудом. Мастер Синанджу подошел к Римо и пощупал его – сначала руку, потом лицо.

– Ты настоящий? Не жестокое видение, призванное усугубить мое горе?

– Настоящий!

– Но я видел, как этот негодяй тебя поборол!

Римо покачал головой.

– Ты видел то, что было у Голландца в воображении, что он хотел тебе внушить. Ты оказался прав, Чиун: он окончательно свихнулся. Помнишь тот момент, когда свет стал совсем нестерпим?

– Да.

– Вот тогда я его и сломил. И он это понял. Мне кажется, в тот момент он и спятил окончательно. Он понял, что не сможет победить. Мне это тоже было ясно. Он стоял на коленях – и вдруг обмяк. И тут же на его месте возник другой Голландец и другой я, и они стали биться. Когда я понял, что произошло, то отошел в сторону и так же, как ты, наблюдал.

– А бездна?

– Очередная игра воображения. Впрочем, в каком-то смысле ее можно считать реальной – это была бездна безумия, навсегда поглотившая Голландца. Единственное, что я сейчас твердо могу сказать: вот я, а вот – он.

– Он не умер? – удивился Чиун.

– Можно считать, что умер.

Римо положил Перселла на камень. Тот едва дышал, а в глазах еле-еле теплилась жизнь. Губы его шевельнулись.

– Он хочет что-то сказать, – заметил Чиун. Римо приник к кривящемуся рту Голландца.

– Я победил. Несмотря ни на что!

– Не дождешься! – сказал Римо.

Прежде чем в глазах его потух последний свет разума, Голландец резко выпрямился, как от разряда электрического тока.

– Теперь вам ни за что не спасти кандидатов в президенты! – И снова обмяк.

Чиун внимательно его осмотрел.

– Жив. Но судя по глазам, рассудок оставил его.

– Он больше не представляет для нас угрозы. Кажется, мне это удалось! Я остановил Голландца, а сам остался цел!

– Не будь таким хвастуном! Последнее слово еще может быть за ним.

– Если мы торопимся, – сказал Римо, сгребая Перселла, – не будем тратить зря время!

– Нет! – остановил его Чиун. – Вниз его понесу я. Я столько лет ждал искупления!

Они покинули скалу Дьявола, а высоко в безмятежном небе им светила ясным светом утренняя звезда.

Глава 36

Последние перед голосованием теледебаты двух претендентов транслировались в прямом эфире из студии на Манхэттене всеми без исключениями каналами. После того как ведущий представил кандидатов, вице-президент произнес вступительное слово, которое завершил уверением в том, что в случае его избрания все тайные операции американских спецслужб будут свернуты.

Губернатор Майкл Принсиппи начал свое выступление с того, что пообещал не оставить в федеральном бюджете ни одной закрытой статьи.

Посреди его речи все телевизионные экраны в Соединенных Штатах погасли.

* * *

Служба безопасности перекрыла на телестудии все входы и выходы. По периметру здания вместо обычных цементных блоков стояли бронированные лимузины – бампер к бамперу. Охрана была готова ко всему.

Ко всему, кроме поджарого белого мужчины и сухонького азиата, которые разом выскочили из подъехавшего такси, перемахнули через лимузины и, не спрашивая разрешения, промчались мимо охранников.

– Стоять! – раздалось им вслед вместе с предупредительными выстрелами.