Наследница долины Рейн (СИ)

— Делия, я не успел! Всё так быстро завертелось, они поторапливали меня, — оправдывался Паркер, виновато потупив взор, — ты же понимаешь, таким, как Брикман и Эдингтон, не отказывают.

— Понимаю, — едва слышно буркнула и, хотя мне это очень не нравилось, я была вынуждена с ним согласиться. А вот с чего такая спешка и настойчивость — мне было непонятно, и это больше всего нервировало.

— Я хотел к тебе выехать и всё рассказать, но пришлось решать срочные вопросы, а после узнал, что к тебе вернулась болезнь.

— Нет, я прекрасно себя чувствую, это всё происки Доуманов, — резче, чем следовало, ответила, тотчас радостно оскалилась, заметив приближение одного из членов ненавистного мне семейства к нашему столику, и пробормотала, — вот видите, не дают покоя даже здесь.

— Кхм… — поперхнулся Мэтью, невольно вздрогнув от моей предвкушающей улыбки, и опасливо покосился на буквально бегущего к нам, показушно встревоженного Фрэнка.

— Дель! Любимая, я только что узнал, что тебе снова стало плохо, — запричитал находящийся в паре метров от нас муженёк, да так искренне и громко, явно стараясь для заинтересовано поглядывающей в нашу сторону публики.

— Тебя неверно информировали, Фрэнк, я чудесно себя чувствую, — наверное, в тысячный раз повторила уже набившие оскомину слова, с ехидным смешком наблюдая за бесполезными попытками младшего Доумана обойти заступившего ему дорогу Кипа.

— Как ты смеешь! Пропусти сейчас же меня к жене! — всё же не выдержал муж, грозно взглянув на моего защитника, но секретаря таким взором не испугать. А кидаться на слугу при свидетелях Фрэнк посчитал ниже своего достоинства. И это правильно, нечего устраивать представление, достаточно и того, что любопытные зеваки и сейчас наблюдают. Поэтому, гордо вздёрнув подбородок вверх, мужчина произнёс:

— Дель, нам надо поговорить. Я беспокоюсь о тебе, о твоём здоровье, о нашем сыне. Хватит уже обижаться, я знаю, ты простила меня, те цветы…

— Какие цветы? — деланно удивилась, прервав патетические возгласы, неторопливо отпила из кружки глоток кофе, и, будто бы вспомнив, досадливо поморщилась и добавила, — ах, цветы! Я отдала их служанке, та, кажется, выручила неплохую сумму за них. Да, точно, девушки накупили себе наряды.

Говорить во всеуслышание о том, что приказ сбыть корзины с цветами отдала я и что на заработанное от продажи букетов улучшила быт слугам, было бы с моей стороны не дальновидно. Предстать крохобором при стольких свидетелях — глупо и невыгодно. Поэтому, бросив скучающий взгляд на мужа, продолжила:

— Они попросили передать тебе огромное спасибо за великодушие и… Фрэнк, я не изменю своего решения. Не тешь себя иллюзиями. С твоей семьёй я не хочу иметь ничего общего!

— Ты! Ты… — задохнулся от злости муженёк. Его лицо стало быстро покрываться красными пятнами, ноздри часто и широко раздувались, а губы нервно подёргивались.

— Прощай, — ровным, спокойным голосом произнесла, переводя свой взгляд на ошарашенного Мэтью. Мужчина, по-моему, был не рад стать свидетелем этой сцены и, дождавшись, когда Фрэнк, что-то сквозь зубы процедив, покинет ресторан, чуть подавшись ко мне, едва слышно сказал:

— Делия, вы только что при свидетелях оскорбили младшего Доумана.

— Угу, — кивнула, продолжая блаженно улыбаться и вести себя так, словно ничего не произошло.

— Делия, Сефтон вам этого не простит. Он так дорожит своей репутацией… столько времени прикрывал делишки своих сыновей, — вкрадчивым голосом зашептал Мэтью, с беспокойством меня оглядывая, — вы понимаете, что сделали?

— Да, не волнуйтесь. Я знаю, что делаю, — попыталась успокоить мужчину, но тот явно не впечатлился и вскоре покинул ресторан, обещая завтра прибыть ко мне в поместье, чтобы обсудить некоторые вопросы по строительству.

— Трусоват оказался этот Паркер, — хмыкнул Кип, усаживаясь рядом со мной, — но он прав, ты только что оскорбила одного из Доуманов. Но, если посмотришь на присутствующих в этом ресторане, заметишь обращённые в твою сторону сочувственные взгляды.

— Пусть смотрят, — равнодушно пожала плечами, продолжая потягивать уже давно остывший кофе, демонстрируя всем, как я себя замечательно чувствую, и, улыбаясь так, что аж сводило скулы, прошипела, — они разыграли все как по нотам. Сожгли мой завод, чтобы я не смогла выполнить обязательства по договорам. После скомпрометировали, отравив гадостью, и пустили слух, что ко мне якобы вернулась болезнь. И это показательное беспокойство Фрэнка… неужели семейка думает, что я снова попадусь на глупую уловку? Нет, и, конечно, они не ожидали от меня такого ответа и всё ещё находятся в слепой уверенности, что смогут меня запугать. А это значит, что теперь они со мной не будут столь мягки…

— Нападут?

— Возможно, — согласилась, поставив пустую кружку на стол, и произнесла, — уходим, здесь всё, что требовалось, я сделала.

Уже в карете, возвращаясь домой, устало поглядывая в окно, я задумчиво протянула: