Наследница Единорогов

– Да, больше денег, – спокойно согласился Калум, – и все прелести обстановки, разработанной с учетом психологии. Действительно, почему мы не стали работать здесь?

Эва бросила на него неуверенный взгляд:

– Я… я рада, что вы со мной согласны. Значит, вы все понимаете. Ребенок имеет серьезные врожденные увечья, и, возможно, также является умственно отсталым…

Она остановилась, услышав шипение Гилла; Рафик придержал товарища за локоть.

– Не прерывай ее, друг мой, – посоветовал он. – Мы крайне заинтересованы в том, чтобы выслушать оценку, которую леди доктор даст Акорне, не так ли?

– По показателям роста и веса она является хорошо развитым шестилетним ребенком, – продолжила Эва. – Однако по СЯТ – стандартизированному языковому тесту – ее развитие соответствует как максимум двум годам.

– Если судить по моему собственному опыту, – возразил Гилл, – она была младенцем, когда мы ее нашли, а это было менее двух лет назад. Ей никак не может быть больше трех-четырех лет.

– И ее понимание языка просто поразительно, – прибавил Калум. – Если ее речь и не отличается выразительностью, это скорее всего объясняется тем, что ее мозг от начала не был приспособлен к восприятию человеческого языка; ей приходится учить его аналитическим способом, а не естественным путем, как проходит усвоение языка у человеческих детей.

– Я рада, что вы сами признаете: у девочки есть проблемы с мозгом.

– Отличия, – поправил Калум. – Отличия и проблемы – разные вещи.

Эва принялась что-то набирать на настольной панели управления, затем продолжила:

– Узнав степень ее языковой отсталости, мы провели цветовой тест Колкухауна, который, разумеется, разработан для детей меньшего возраста. Она обнаружила заметную неловкость при управлении курсором…

– На ее пальцах на одну фалангу меньше, чем у людей, – заметил Рафик. – Разумеется, у нее будут проблемы с оборудованием, созданным для человеческих рук. Что вы проверяли: умственное развитие или ловкость рук?

– Давно известно и доказано, что эти два показателя взаимосвязаны, – возразила Эва. – Каждый дурак знает, что ребенок будет готов обучаться чтению и счету, только когда он будет способен проскакать по прямой на одной ноге: это один из стандартных тестов, проводящихся в детских садах.

– Да, я уверен, что это знает каждый дурак , – с неприкрытой насмешкой проговорил Гилл; однако от Эвы его ирония ускользнула. – А вы вообще проверяли , насколько развит ее интеллект?

– Может быть, вы попросили ее написать простейшую программу для снижения содержания углерода в породе?

– Или попросили рассчитать концентрацию металлов платиновой группы в коре астероида типа Е?

– Не будьте смешными! – оборвала их Эва. – Даже если ребенок и способен выполнить такие расчеты, это означает только, что она заучила их наизусть! То, что она делает подобные вещи, совершенно не соответствующие ее возрасту – еще одно свидетельство плохой социальной адаптабельности; мы займемся этой проблемой сразу после того, как будут исправлены ее физические дефекты. Если мы хотим, чтобы она выросла полноценной личностью, способной адаптироваться к жизни в обществе, ее воспитанием и обучением должны заняться эксперты, знающие, как помочь ей компенсировать физические недостатки, и не требующие от нее того, что она не способна сделать.

– И что же именно собираетесь предпринять вы ? – вежливо поинтересовался Рафик.

– Ну, я… сперва, разумеется, она должна пройти более тщательное тестирование; однако я не вижу причин, по которым она не могла бы выполнять работы, требующие минимальной ответственности, в закрытых помещениях.

– Например, разнося подносы в кафетерии компании, – предположил Гилл.

– Или складывая скатерти и простыни, – прибавил Калум.

Эва вспыхнула:

– Я не умею творить чудеса, – резко ответила она. – Вы привезли мне отсталого ребенка-калеку, психика которой и без того достаточно пострадала от почти двухлетнего пребывания в обществе людей, обладающих плохой социальной адаптабельностью!

– Я лично не стал бы делать столь поспешных выводов об умственной отсталости этого ребенка, – сказал Калум. – Если вы соблаговолите оторвать взгляд от результатов психологических текстов и посмотрите на нее саму – а одного взгляда вполне достаточно для того, чтобы понять, что она не принадлежит к человеческой расе, и это может вам подтвердить любой мало-мальски компетентный биолог, – возможно, вы поймете, что проблемы и отличия – это не одно и то же. Верно, у нее действительно есть некоторые проблемы с языком, и ей действительно трудно работать с оборудованием, предназначенным для людей. И что с того? Во всех других научных областях, доктор Глатт, экспертом считается тот, кто знает, как разрешить проблему, а не тот, кто причитает, что она не имеет решения!

В глазах Эвы Глатт вспыхнул огонек торжества.

– Собственно говоря, – любезно ответила она, – я как раз собираюсь решить часть проблем этого ребенка. Боюсь, коррекция ее рук хирургическим путем на данном этапе невозможна, однако уродливый нарост на ее лбу удалить вполне возможно.