Наследница Ингамарны

— Ну хорошо, вари ты это зелье, но зачем воздействовать на нигму?

— Не знаю… Никто не знает, зачем она это сделала. Может, она решила, что сумеет справиться с нигмой иргина и остановить его рост. Не рассчитала свои силы. Диннара действительно была очень одарённой. Ведь даже для того, чтобы разбудить дремлющую в иргине силу, надо обладать необыкновенным могуществом. Возможно, ей для чего-то понадобилось большое количество цветов иргина, а растение это очень редкое. И только дикорастущее. Кусты возле вирновой рощи находятся во владениях чёрных тиумидов, а в саду Белого замка иргина было совсем мало — несколько чахлых кустиков.

— Вот это да! — воскликнула Гинта. — А теперь они там всё заполонили.

— После того, как Диннара на них воздействовала, они сразу стали разрастаться и очень быстро. А потом ещё и Акамин добавил… Диннары уже не было в живых. Она-то наверняка знала, что их нельзя ни вырубать, ни выкапывать. Вырыть их не удалось, но Акамин велел перерубить корни на той глубине, до какой сумели докопаться. Их еле перерубили — они были как камень. Яму закопали, а через день кусты пробились не только здесь, но и в других местах, даже за пределами дворцового сада.

— Да, слева от замка уже такие заросли. Прямо иргиновая роща.

— Которая становится всё больше и больше, — покачал головой Сагаран. — Она уже наступает на саддуговый лес. За Уллатамом на целый скантий тянется пустырь, так уже и там появляются кусты. И в ближайших деревнях… Уже опустели все деревни в окрестностях замка. Даже те, до которых иргин пока не добрался. Люди испугались.

— Значит, остановить рост иргина может только тот, кто владеет санфалингиной?

— Да. А овладеть санфалингиной может только тот, кто сумеет управлять силой, что возникает из соединения стихий огня и воды. Эта сила удесятеряется, если во время дождя светит солнце. Ты ведь, наверное, заметила, что после таких солнечных дождей всё лучше растёт. А вообще, извлекать санфалингину можно, даже когда дождя нет и солнце скрыто за облаками, но в такие дни она, конечно, слабее. По преданиям, Диннувир всегда работал во время солнечных дождей. Благо, они у нас бывают раза два-три в тигм, а весной и того чаще. Да он и вызывать умел такие дожди, если ему было нужно. Сейчас некоторые нумады тоже неплохо управляют погодой, но владеющий санфалингиной и в этом способен на большее.

— Наверное, должны быть специальные заклинания для того, чтобы соединить силу четырёх стихий…

— По-моему, специальных нет. Ты же знаешь тануман и умеешь обращаться к стихийным думам…

Сагаран замолчал и отвёл взгляд, а Гинта вдруг сообразила, что он разговаривает с ней так, словно она должна и может овладеть этой загадочной санфалингиной.

— Сперва мне надо подружиться со всеми стихиями, а я до сих пор побаиваюсь воды. Между прочим, если верить предсказаниям, Диннувир уже появился в этом мире. Сейчас он ещё мал, но лет через десять-пятнадцать, может, и заявит о себе.

— Может, и раньше, — сказал Сагаран.

— Вряд ли, — возразила Гинта. — Диурин на его могиле начал расти всего три года назад. Ну или четыре… Неизвестно только, будет ли он сейчас таким же могущественным, как тогда. Три тысячи лет назад он стал богом и удалился в высшую обитель. Тому, кто желает её покинуть, Нумарг не всегда даёт право выбора. Вернуться оттуда не проще, чем туда попасть. Ведь такие возвращения в какой-то степени нарушают порядок и равновесие… Если Диннувир действительно захотел оказаться здесь, он может родиться кем угодно. Даже самым обыкновенным человеком. Возможно, ему предстоит пережить множество воплощений, прежде чем он достигнет былого могущества. Мне это Саннид говорил. Но бывает и так, что звёздный бог, вернувшись в мир людей, сразу рождается великим человеком. И кое-что помнит из предыдущего жизненного цикла. Это зависит от того, насколько он сейчас нужен земному миру.

— Сейчас он очень нужен, — задумчиво произнёс Сагаран.

Гинте показалось, что он как-то странно на неё смотрит.

В Улламарне она бывала часто. И подолгу бродила в окрестностях Белого замка. Вид пустых деревень и заброшенных полей вызывал у неё приступы уныния и томительной, выматывающей душу тревоги. Цветы-кровопийцы губят всё живое, с запада наступает бесплодие. Если его не остановить, леса погибнут. Здесь останутся только горы. Белые горы, кладбище и руины… Сплошное кладбище. И красные цветы среди руин… Возможно, бесплодие одолеет и их, но не дожидаться же этого. Что делать? Если бы она только могла… Единство четырёх стихий рождает великую силу…

Гинта прыгала с самых высоких деревьев и даже научилась на какое-то время зависать в воздухе. Огонь тоже подчинялся ей. Не говоря уже о духах земли, которые охотно помогали ей управлять нигмой. И только та стихия, чьим божествам она служила, по-прежнему внушала ей страх. Да тут ещё с ней приключилось такое, что она несколько дней вообще боялась подходить к какому бы то ни было водоёму…